Игрок (сборник). Федор Достоевский
что такое zéro?[37] Вот этот крупёр, курчавый, главный-то, крикнул сейчас zéro? И почему он все загреб, что ни было на столе? Эдакую кучу, все себе взял? Это что такое?
– A zéro, бабушка, выгода банка. Если шарик упадет на źro, то все, что ни поставлено на столе, принадлежит банку без расчета. Правда, дается еще удар на розыгрыш, но зато банк ничего не платит.
– Вот те на! а я ничего не получаю?
– Нет, бабушка, если вы пред этим ставили на zero, то когда выйдет zéro, вам платят в тридцать пять раз больше.
– Как, в тридцать пять раз, и часто выходит? Что ж они, дураки, не ставят?
– Тридцать шесть шансов против, бабушка.
– Вот вздор! Потапыч! Потапыч! Постой, и со мной есть деньги – вот! – Она вынула из кармана туго набитый кошелек и взяла из него фридрихсдор. – На, поставь сейчас на zéro.
– Бабушка, zéro только что вышел, – сказал я, – стало быть, теперь долго не выйдет. Вы много проставите; подождите хоть немного.
– Ну, врешь, ставь!
– Извольте, но он до вечера, может быть, не выйдет, вы до тысячи проставите, это случалось.
– Ну, вздор, вздор! Волка бояться – в лес не ходить. Что? проиграл? Ставь еще!
Проиграли и второй фридрихсдор; поставили третий. Бабушка едва сидела на месте, она так и впилась горящими глазами в прыгающий по зазубринам вертящегося колеса шарик. Проиграли и третий. Бабушка из себя выходила, на месте ей не сиделось, даже кулаком стукнула по столу, когда крупёр провозгласил «trente six»[38] вместо ожидаемого zéro.
– Эк ведь его! – сердилась бабушка, – да скоро ли этот зеришка проклятый выйдет? Жива не хочу быть, а уж досижу до него! Это этот проклятый курчавый крупёришка делает, у него никогда не выходит! Алексей Иванович, ставь два золотых за раз! Это столько проставишь, что и выйдет zéro, так ничего не возьмешь.
– Бабушка!
– Ставь, ставь! Не твои.
Я поставил два фридрихсдора. Шарик долго летал по колесу, наконец стал прыгать по зазубринам. Бабушка замерла и стиснула мою руку, и вдруг – хлоп!
– Zéro, – провозгласил крупёр.
– Видишь, видишь! – быстро обернулась ко мне бабушка, вся сияющая и довольная. – Я ведь сказала, сказала тебе! И надоумил меня сам Господь поставить два золотых. Ну, сколько же я теперь получу? Что ж не выдают? Потапыч, Марфа, где же они? Наши все куда же ушли? Потапыч, Потапыч!
– Бабушка, после, – шептал я, – Потапыч у дверей, его сюда не пустят. Смотрите, бабушка, вам деньги выдают, получайте!
Бабушке выкинули запечатанный в синей бумажке тяжеловесный сверток с пятидесятью фридрихсдорами и отсчитали не запечатанных еще двадцать фридрихсдоров. Все это я пригреб к бабушке лопаткой.
– Faites le jeu, messieurs! Faites le jeu, messieurs! Rien ne va plus?[39] – возглашал крупёр, приглашая ставить и готовясь вертеть рулетку.
– Господи! опоздали! сейчас завертят! Ставь, ставь! – захлопотала бабушка, – да не мешкай, скорее, – выходила она из себя, толкая меня изо всех сил.
– Да куда ставить-то, бабушка?
– На
Ноль
Тридцать шесть
Делайте вашу ставку, господа! Делайте вашу ставку! Больше никто не ставит?