Дар любви. Воспоминания о протоиерее Феодоре. Алексей Селезнев
открывалась перспектива возвращения в родной коллектив. Отец Сергий часто мне писал, что ждет меня, готовит место. Федя тоже слал мне письма. А я, при всей любви к ним, стал подумывать о возвращении в родную епархию, в Мордовию.
«Было такое радостное письмо – у них родилась первая дочка».
Рекомендацию в семинарию мне давал владыка Мелхиседек, но его перевели на Берлинскую кафедру. Тогда я обратился к новому правящему архиерею. На Пензенской и Мордовской кафедре в то время был ныне покойный владыка Серафим. «Вон что ты надумал, – писал он мне. – Так не годится. Закончи академию, аспирантуру, а там – что Бог покажет».
И я вернулся в лавру, в нашу иподиаконскую семью. Снова стоял на свече, потом на кресте. Радостной была наша встреча с Федей в лавре, теперь мы учились с ним на одном курсе. Но после армии мы оба были уже немножечко другими, может быть, не такими порывистыми, хотя семинарское братство крепло. Федя повез меня к себе домой, показал девочек, и наши отношения стали еще ближе, еще теплее.
Учился Федя стремительно, как и жил. Неожиданно приезжал в лавру, что-то там сдавал и возвращался к Святейшему Пимену. Да еще не забывал нам напомнить: «Отцы, завтра служба там-то и там-то». Теперь я среди «отцов» иподиаконов чувствовал себя своим. Правда, некоторые были уже рукоположены и по праву звались отцами, а я тогда еще не определился. Но по лавре гуляли мы вместе, и я вспоминал свои давние чувства в электричке. Теперь комплекс гадкого утенка у меня сменился гордынькой – чувством причастности к лебединой стае. Летом владыка Сергий, тогда еще иеромонах, предложил мне ехать со Святейшим в Одессу. Эта поездка для меня была полна новых переживаний, впечатлений, каких-то особых чувств. От нахлынувших перемен немножко закружилась голова: как же, я приехал со Святейшим! Неизвестно, куда бы меня занесло, но милостивый Господь меня смирял.
В феврале 1986 года наконец-то решилась моя судьба: я получил благословение на монашество. О женитьбе всерьез я никогда не думал, не было поводов, но и монашеские обеты меня останавливали. В мыслях о будущем склонялся к служению целебатом где-нибудь в мордовской деревне, но все сложилось иначе.
Став послушником Данилова монастыря, я было распрощался с нашей иподиаконской семьей. Однако Данилов монастырь был и остается официальной резиденцией Патриарха. В то время работы по восстановлению монастыря шли полным ходом, и Святейший Пимен наблюдал за его реставрацией. Через силу, превозмогая серьезную болезнь, он приезжал в Данилов не только для надзора за работами, но и на официальные приемы. По таким случаям меня «по старой памяти» привлекали к иподиаконскому служению, хотя я уже был келейником наместника монастыря, затем экономом.
Однажды на Святки митрополит Филарет (Вахромеев) устроил прием в честь Святейшего Пимена, и меня, также по старой памяти, пригласили для этой приватной встречи. Гостями владыки Филарета в тот день были тогдашний наместник Данилов, теперь владыка
Пантелеймон,