А теперь на Запад. Александр Калмыков
на котором Ландышева разрешила старшим командирам прослушивать передачи «От Советского Информбюро». Остальные узнавали новости с фронтов от санитарок, которые записывали сводки, а потом переписывали и читали во всех палатах раненым. Своей радиоточки в госпитале не было, и раньше санитаркам приходилось бегать за сводками в соседние части. Разумеется, Ландышева не могла их не пожалеть и открыла постоянный доступ к приемнику, лишь отгородив мой письменный стол ширмой для соблюдения секретности.
В сводках все чаще упоминались освобожденные населенные пункты – в основном села, но иногда даже небольшие города. Какой-либо системы в продвижении войск не наблюдалось. Удары наносились в разных местах, и на первый взгляд казались хаотичными. Но зная, что верховное командование уже изучило опыт «той» войны, я мог точно сказать, для чего это делается – чтобы немцы не смогли определить направление главного удара. Руководство вермахта не знает, где ему ждать наступления противника, и ему придется распылить свои силы. Опять-таки, небольшие удары могли послужить разведкой боем, чтобы выявить уязвимые места в немецкой обороне.
В начале ноября наиболее ожесточенные бои шли под Харьковом, где немец не оставил попыток продвинуться вперед. Именно с них обычно начинались сводки Совинформбюро. Судя по количеству уничтоженных в воздушных боях и на аэродромах самолетов противника, туда были стянуты значительные силы авиации с обеих сторон. Чем там закончится дело, пока неясно, но харьковский паровозостроительный завод не эвакуировался и продолжал выпускать танки. Видимо, руководство страны полностью уверено в том, что город удастся отстоять.
В районе Брянска наш фронт постепенно выгибался в сторону противника. Здесь медленно, но упорно войска продвигались на юго-запад, угрожая окружить Курск, в котором застрял Гудериан с остатками своей танковой армии. Положение Быстроходного Гейнца осложнялось тем, что железная дорога, по которой немцы могли бы снабжаться, находилась на южном берегу Сейма и прочно удерживалась нашими войсками.
Когда успели снять блокаду Ленинграда, из сводок было непонятно. Просто сначала сообщали о том, что все атаки фашистов успешно отбиваются, а потом врагов отбросили от города, и с каждым днем отбрасывали все дальше и дальше.
Что же касается нашей 22-й армии, то ей без особых усилий удалось расширить Торопецкий выступ километров на тридцать к северу. Дело в том, что на правом фланге нам противостояла 281-я охранная дивизия вермахта. До этого им доверяли лишь небольшой участок, прикрытый озером Лучанское. Но после нашего сентябрьского наступления, в котором мне пришлось участвовать, линия фронта сильно растянулась, и дивизия, предназначенная для охраны тыла, стала лакомой целью для советского командования. Было достаточно небольшого нажима, чтобы немцы предпочли отойти на два десятка километров к западу, оставив большой поселок Бологово. После этого отхода наши войска почти вплотную приблизились к границам Новгородской