Библиосфера и инфосфера в культурном пространстве России. Профессионально-мировоззренческое пособие. А.В. Соколов
библиотеку, но не быть библиотечным интеллигентом. В-четвертых, библиотечная интеллигенция отчетливо дифференцируется на поколения, периодизацию которых логично связать с эпохами русской книжности, поскольку отличительным качеством библиотечного интеллигента, как мы неоднократно подчеркивали, является благоговение перед Книгой. В-пятых, культурно-исторические эпохи русской книжности коэволюционно связаны с историческими этапами зарождения и развития русской интеллигенции, о чем свидетельствует содержание следующей главы.
Глава 3
Культурно-исторические эпохи русской книжности
Более ста лет продолжаются споры о начале русской интеллигенции. На звание «первого русского интеллигента» рекомендуются: древнерусские «православные священники, монахи и книжники» (В.О. Ключевский, Г.П. Федотов), современник Ивана Грозного преподобный Максим Грек (Д.С. Лихачев), Петр I (Д.С. Мережковский), просветитель-книжник Н.И. Новиков (Р. Пайпс), А.Н. Радищев (Н.А. Бердяев), П.Я. Чаадаев, анархист М.А. Бакунин (П.Б. Струве), не говоря о прочих кандидатах. Современный культуролог Г.С. Кнабе рассуждает в духе эволюционизма: «Россия буквально выстрадала эту “прослойку” и её ценности, трижды вызывая её к жизни»: первый раз – «в виде отдаленного предвестия на рубеже XV–XVI вв.; второй раз «несравненно шире и глубже в предпетровские годы» (автор называет Симеона Полоцкого, Епифания Славинецкого, Сильвестра Медведева, Кариона Истомина); третий раз «в середине XIX века при Тургеневе и Сеченове, Владимире Соловьеве и Менделееве»[141]. Показательно, что появление интеллигенции в социальной структуре России в середине XIX века Г.С. Кнабе, в отличие от П.Б. Струве и его единомышленников-либералов, связывает не с анархистами и революционными демократами, а с именами ученых, писателей, философов.
Нетрудно понять, что спор о «первом русском интеллигенте» обусловлен разным пониманием сущности интеллигентности: кто-то ассоциирует её с «премудростью Божией», кто-то – со светской образованностью, кто-то – с гуманистической толерантностью, кто-то – с воинствующей квазигу-манистической этикой (см. трактовки понятия «интеллигенция» в разделе 2.1.1). Однако, несмотря на существенные расхождения, все авторы, за исключением П.Б. Струве, связывают появление русской интеллигенции со становлением русской книжности. Недаром в числе первых интеллигентов называются древнерусские книжники, в том числе преподобный Максим Грек, допетровские литераторы, начиная с Симеона Полоцкого, книгоиздатель Николай Новиков, которые конкурируют с радетелем отечественного просвещения, прилежным книгочеем Петром Великим. Поскольку время зарождения русской интеллигенции остается дискуссионным, тем более неопределенными кажутся обстоятельства появления библиотечной интеллигенции. Эти обстоятельства, кстати говоря, даже не обсуждаются библиотековедами, предпочитающими толковать о библиотечных кадрах, трудившихся в первых императорских
Кнабе Г.С. Русская античность. – М., 2000. С. 98.