Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник). Шарлотт Армстронг
ему требовалось время для того, чтобы вернуться домой и написать письмо. Девушка не должна заметить пропажу, иначе всплывет его имя и будут нарушены его планы.
Гибсон положил бутылочку с отравой в зеленый бумажный пакет, закрыл шкаф, спрятал ключ и вышел за дверь. Подумал, что из него мог бы выйти расчетливый, успешный грабитель.
Он стоял на городском углу улиц, ждал автобуса и чувствовал себя совершенно ошеломленным. Когда входил в салон, показалось, что услышал свое имя. Он не обратил внимания на это и сел у окна.
Взрастил я дерево – привой любви,
Его корни в сердце моем.
На ветках почки печали,
Горше полыни плод в крови.
Хватит бесполезной игры словами. Вийон давно умер. Возможно, это предостережение свыше. Но он же знает, что делает. Смерть. Ну и что? Он просто хочет ускользнуть от своей судьбы. И ему это желание вовсе не кажется неразумным. Только Бог способен его понять.
Но как обосновать в письме? «Очень устал». Нет-нет. Ведь он может солгать. Какая разница, солжет он или нет? «Я не так здоров, как кажется. Уже давно знаю…» Он может намекнуть, что его рассудок не в порядке. Да-да, Розмари поймет. Хотя он сам не в состоянии уяснить, зачем совершает этот поступок. Не дано – рок. Мотив скрыт в подводной части айсберга его подсознания.
Гибсона окутала ледяная пелена – он ничего не различал за окнами, а также в салоне автобуса, который ехал по улицам города и вез обреченных пассажиров. Если бы Кеннет мог что-нибудь сделать для Розмари или другой живой души, он бы остался. Но все предопределено, и помощь, и даже любовь – всего лишь иллюзия.
Он поднялся с такой невыносимой болью в душе, что почти ослеп, и направился к двери. А когда выходил из автобуса, ему снова показалось, что его окликнули.
Ангелы? Даже если ему предстоит обречь себя на вечное проклятие, он это сделает. Всю жизнь исполнял долг, делая выбор, и если в нем до сих пор сохранилась иллюзия свободы выбора, он совершит свой поступок не только по воле долга, но и по собственному желанию.
И еще: долг… надо сдержать обещание, которое он дал Этель… Сделать на рынке покупки. И когда все будет исполнено – какое наслаждение! – придет конец всем его долгам.
Гибсон вошел на рынок, взял тележку и толкнул в торговый зал. Выбрал латук, взял какао, нарезанный тонкими ломтиками белый хлеб, сыр (любимый сорт Этель), а для Розмари – чай (он может ее успокоить). Он стоял у кассы совершенно потерянный, пока девушка, нажимая на кнопки, пробивала товар. Затем взял большой коричневый пакет и прошел два квартала на восток и еще один на запад.
Розы в глубине сада больше не цвели. Старая миссис Пайн сидела в инвалидном кресле на веранде Таунсенда и весело помахала ему рукой. Гибсон подошел к ней неверным шагом. Он мог бы задать ей вопросы. Спросить про Пола и что говорит церковь о браках и разведенных. Но зачем? Он не собирался разводиться с Розмари и оставаться еще бог знает сколько лет в друзьях с ней и ее мужем. Ему не нужна такая лазейка в жизнь. Он притворится, что совершает поступок ради