На краю Мещёры. Юрий Леонов
Нового 1995 года Ивановы справили новоселье по соседству со Свято Иоанно-Богословским монастырем. Стоит дом на бугре, обращенный окнами к березовой роще по ту сторону широкого лога. Высота, простор, буйство красок и в расцвете весны, и в зрелую пору осени… Улучи время – и садись за мольберт, не покидая жилища.
Пишет Иванов и пейзажи, отдавая дань любви приютившей их рязанской земле. А в руках Ирины оживает местная глина. Но главное дело Ивановых – иконопись. Это занятие Володи. Он готовит к росписи доски по рецептам древних мастеров. Высушенные до звона липовые плахи с дубовыми клиньями проклеивает в несколько слоев рыбьим клеем, покрывает левкасом – грунтом на алебастровой основе. Лишь потом приходит черед растирать на хлебном квасе или на яичном желтке пеструю гамму красок.
Первую икону – Святого Иоанна Богослова Володя написал здесь. Это было как прозрение. Никогда прежде не бравшийся за такую работу, он почувствовал словно зов свыше, и когда показал свое творение настоятелю монастыря отцу Авелю, тот распорядился поместить икону на почетном месте – перед входом в купальню святого источника, исцелившего многих больных.
С той поры по каким только адресам не отправлялись иконы из древнего села Пощупово, где некогда была улица богомазов. Творения Владимира Иванова украшают стены церкви Святого Георгия Победоносца в поселке Витязево на Кубани, духовной школы в Раменском, под Москвой, монастырей в Польше и Франции, в Центре православной культуры в Дели… Десятки заказов исполнены для верующих из Москвы и Екатеринбурга, Рязани и других городов…
Пишет Володя, чаще всего, ночами, когда все стихает вокруг и «открывается небо», в том особом состоянии души, которое он воспринимает, как дар Божий. Тогда пишет вдохновенно, едва успевая за тем, кто словно бы ведет его руку. Как рассказывает Ирина, случается, что на еще не написанных иконах вдруг как бы сам собой начинает проступать лик святого…
Иконы, написанные Владимиром, несут в себе не только отпечаток поклонения всему, причастному Богу, но и душевной мягкости, сострадательности самого художника. Свет этих досок не ярок, чуть приглушен. Он сродни тем молитвам, которые хочется произносить не во весь голос, а на полутонах, с доверительной сердечной простотой.
В первый год сельской жизни, пока Ивановых мало знали в округе, порой приходилось работать без конкретного адреса, «про запас». Ныне заказы следуют чередой.
В прошлом году у соседей Ивановых сгорел дом. Спасти успели немного. Но среди немногого – опаленную пламенем икону Пресвятой Богородицы. Скорбный лик ее едва угадывался во вздутиях краски. Племянник погорелицы принес икону Ивановым, не веря, что можно спасти ее. Попросила бабка – он и принес. А когда увидел возрожденную семейную реликвию, не сразу признал в ней ту самую икону:
– Ух ты, как живая! – только и произнес.
Минувшим летом в доме Ивановых