Перекрёстки детства, или Жук в лабиринте. Альберт Светлов
у него на руках, облачённый в белые ползунки и рубашку, смотрит не в камеру, а на ёлку, привлечённый мигающими гирляндами.
Я, в брючках и рубашке, сижу на стуле справа от отца, глядя на фотоаппарат большими удивлёнными глазами, а за мной стоит мама в новом тёмном коротком платье с большими красными розами. Она сузила глаза под очками, а на губах-улыбка. Слева от неё-деревянная высокая детская кроватка на колёсиках, предназначенная для Владлена. Через год, с небольшим, отца не станет, а фото останется напоминанием о золотом веке нашей семьи, длившемся, как и всё хорошее, не очень долго.
Очень недолго…
17. Prelude and Fugue No.17 in A-flat major, BWV.862
«Один день отличается от другого лишь тем, что предыдущий находился гораздо дальше от нашей смерти, чем сегодняшний»
Константин Чистов (Чистик).
Готовясь к встрече Нового года, мама позволяла мне помогать ей наряжать привезённую отцом ёлку. Зелёная обитательница леса вставлялась в деревянную крестовину. Ёлочные украшения хранились у нас тогда на шкафу, в большом картонном ящике, выстеленном ватой. Основу этих игрушек составляли разноцветные стеклянные шары, их в коробке хранилось больше всего. Своим, цветом, видом и размером они напоминали то яблоко, то мандаринку. Впрочем, среди них имелись и такие, что полностью копировали персики. Даже на ощупь они были мягкими. Здесь же лежали, уже утратившие, чуточку, былую яркость, пластмассовые Деде Мороз и Снегурочка. Эти фигуры ставились на пол, под ёлку.
Некоторые из игрушек нравились мне больше, некоторые меньше. Я с благоговением бережно брал в руки прохладный, лёгкий, стеклянный тёмно-синий шар, в котором отражалось моё лицо и комната позади меня. Я словно растворялся в его глубине, вглядываясь в узоры, покрывающие края шара. Они сплетались и расплетались, и снова сходились, образуя новую фигуру. Сейчас бы я сравнил его с бездонной полифонией Баха.
Шары, и другие игрушки подвешивались к веткам ёлки за вдетую в проволочные заушины нитку. На макушку ели надевалась стеклянная красная расписная звезда, а вокруг неё укладывали идущие вниз гирлянды.
Запомнились мне картонные украшения, изображающие лисичек, зайчиков и лошадок. А также и сетчатая бумажная раскладная игрушка в виде шагающего гномика.
Увы, хранилось это всё не очень долго. Бумажные и картонные украшения вскоре порвались, а часть стеклянных шаров была нами расколота. Дед Мороз со своей внучкой окончательно выцвели и отправились вслед за луноходом.
Обычно ёлка простаивала у нас до Старого Нового Года, после чего вытаскивалась на огород, а мама утраивала в комнате генеральную уборку, тщательно выметая из паласа сухие опавшие иголки.
Уже тогда, я помню, что мама частенько плакала, уткнувшись лицом в подушку, если отец допоздна не возвращался домой или вообще не ночевал, а затем, когда он всё-таки приходил,