Как потопить «Титаник». Нина Охард
я не сомневаюсь. Хотя бы потому, что перемычек две.
– Это, скорее всего, сервис процессор, если не материнская плата, – говорю я, но Игорь делает вид, что не воспринимает меня, как серьезного специалиста, продолжая хвастать Мише своими глубокими познаниями. Миша слишком слаб, чтобы спорить. Он отсылает логи в тех поддержку, вяло продолжая разговор. Я нервно смотрю на часы, уже второй час, значит во Франции одиннадцать. Заготовив пакет извинений, я звоню Анне-Гаелле и говорю, что буду попозже.
Тем временем, инженер разбирает сервер и подтверждает необходимость замены материнской платы.
Мне хочется съязвить и поиздеваться над Игорем, но я не делаю это. Сейчас меня мучает другая мысль. Я понимаю, что работать с нами на французов Миша просто не сможет. По – честному, нужно сказать Тьерри, чтобы не пробивал Мише доступ. Или хотя бы Анне-Гаелле.
Я чувствую себя предателем, прекрасно понимая, что для Миши работа с нами это свет в конце тоннеля, надежда на то, что он выживет. Однако я так же хорошо понимаю, что для нас, а особенно для французов – это реальная подстава. Так Тьерри или Анне-Гаелле? Честнее сказать Тьерри. Тем более что нужно с ним поговорить, а это хороший повод. Я открываю чат и понимаю, что я не могу.
Мне сложно восстановить картину происходящего во Франции. Остается лишь догадываться, предполагать, собирая факты из обрывочных реплик в чате и писем. Тем ни менее у меня складывается впечатление, что Анне-Гаелле видит неравнодушие ко мне со стороны Тьерри и не упускает возможности его подколоть. Мне очевидно, если я скажу Анне-Гаелле по Мишу, то дам ей лишний козырь поиздеваться над Тьерри. Она не упустит возможность его кольнуть: «А мне Нина сказала». Понимая это, я все-таки завожу с ней разговор о Мишином заболевании и состоянии здоровья.
– Анне-Гаелле, мне нужно сообщить тебе некоторую информацию о Мише, – пишу я. – У него рак. Полтора года назад его прооперировали, и затем он получил восемь курсов химеотерапии. Он прекрасный человек и хочет работать, но он чувствует себя недостаточно хорошо, и я боюсь, что ему будет очень тяжело. Пожалуйста, не нужно эскалировать эту информацию. И будь добра не говори Игорю, что я рассказала тебе об этом.
Ее ответ кажется сухим и не эмоциональным.
– О как это грустно. Спасибо Нина за информацию, я сообщу Арно и обещаю, что мы не будем сильно нагружать его работой.
Несмотря на просьбу, не эскалировать проблему, я уверена, что она все передаст Тьерри. Несколько раз перечитав ответ, я поражаюсь, что она реагирует на редкость спокойно. Кажется, что человек умирающий от рака для нее полнейшая банальность. Я понимаю, что никакой работы у Миши вообще не будет. Она не возьмет на себя ответственность, и Тьерри немедленно вычеркнет Мишу из числа работающих на проекте.
Я чувствую себя тварью, но я настолько вросла в эту работу, что ощущаю на себе груз ответственности за проект. «Миша болен, он не потянет», – говорит мой разум, запрещая самобичевание.
У меня головокружение, тошнота и боль