Идентичность. Леонид Подольский
было на дороге в Америку…
Едва устроившись, Леонид стал думать о докторской. А время бежало, бежало…
Лишь через несколько лет он понял, что – тупик. Кто-то из приятелей стал старшим. Кто-то уехал и неожиданно осел в Южной Африке. А он – застрял. Все места давно были заняты. Все определяли штатное расписание и Евгений Васильевич Чудновский, директор, академик, очень большой человек, по совместительству начальник Важнейшего управления. А может, совсем наоборот, директор Института по совместительству. Большую часть времени Евгений Васильевич проводил среди небожителей, при коммунизме, что естественно – небожители старились, болели… Приближалась пятилетка больших похорон…
38
Вторая жизнь медленно и незаметно перетекала в третью. Вроде все то же, только дети – Саша и Оля – росли, у Леонида продвигалась работа над докторской, у Валечки – над кандидатской, но – оптимизма стало меньше. Летом ездили с детьми в Крым, отдыхали, путешествовали, купались, загорали, и все вроде было замечательно, а вернулись – почувствовали, что настроение портится…
39
С чего все началось? Со случая с Силантьевым?
Саша Силантьев работал старшим научным сотрудником в соседнем отделе. Человек он был чрезвычайно талантливый. Ему еще не было сорока, а он уже заканчивал докторскую. Леонид знал его не очень близко, но – родственная душа… Несколько раз, когда Леониду приходилось с ним общаться, Силантьев неизменно переводил разговор на литературу или историю – книжник он был совершенно завзятый, запоем читал Набокова, Платонова, Мандельштама, Ахматову; Мандельштама и Пастернака целыми поэмами знал наизусть. Интеллигентнейший человек был, говорили, что потомственный врач, что дед его по матери, профессор, сидел по делу врачей, а прадед, тоже профессор, лечил Ленина.
Как-то Саша рассказывал про своего деда, что тот узнал давнишнего пациента, царского полковника, через тридцать с лишним лет с помощью аускультации. Дед был небольшого роста и снизу вверх не разглядел лицо, а может забыл, времени-то утекло много, мало чего осталось от прежнего молодого красавца, но стал выслушивать – тотчас вспомнил, узнал по хрипам, тот чудом уцелел и в Гражданскую войну, и в тридцатые и мирно доживал на пенсии в коммунальной квартире. Вот, мол, какие раньше были врачи – прадед у самого Захарьина218 учился, а дед – музыкант, тончайший слух, абсолютный, с Рахманиновым музицировал в молодости, у Скрябина брал уроки композиции.
Как-то Силантьев предложил Леониду почитать «Лолиту», дал на несколько дней, возможно, оценивал, но роман Леониду не понравился, его мало интересовали нимфетки. Тема показалась Леониду совершенно искусственной, выдуманной – и он вернул книгу, не дочитав. Это его и спасло.
Через знакомых Силантьев получал книги из-за границы, да и самиздат почитывал – настоящим антисоветчиком не был, скорее, обыкновенный