Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин
осужден по статье 58 –10 УК. Судьба свела нас в Чусовском КПЗ, в небольшом городке на Урале. И вот уже год, как вместе.
– Где ты сказал? – вскинул брови Миролюбов.
– В Чусовом, неподалёку от Перми, – пояснил Стешко, не подозревая, что от его пояснения вопрос с Осокиным решится положительно.
– Знакомый город, – глаза Александра сразу потеплели, в них загорелось любопытство. Встретить земляка за тысячи километров от родных мест, по которым он стал скучать, было для него приятной неожиданностью.
– Ты там бывал? – на лице Марка Стешко появилось удивление.
– Я там родился и вырос.
– Да-а, удивительная штука жизнь, – задумчиво произнёс заключённый. – А ещё удивительнее Божья воля. Захочет Господь – разъединит людей, захочет – вместе сведёт. И никому неведомо, когда и как это произойдёт, с какой целью он это делает.
– Ты, что, из староверов?
– Нет, обычный христианин, – ответил Марк. – Почему ты решил, что я из старообрядцев?
– В тех краях много их расселилось по тайге. Борода твоя наводит на такую мысль.
– Бороду я здесь уже отпустил, зимой лицо меньше страдает от мороза, – усмехнулся Стешко. – А со староверами мне довелось не только повстречаться, но и пожить по соседству. Про посёлок Шайтан не слышал?
– Ещё бы! – воскликнул Александр. – Я там бараки строил по молодости. – Староста тамошний, из староверов, много моей кровушки тогда подпортил. То к одному прицепится, то к другому докопается. Вставлял палки в колёса, пока не выудил из меня деньжат.
– Жил я в твоих бараках, – улыбнулся Стешко. – На совесть построены, стены не продувало.
– Спасибо за оценку, – сухо поблагодарил Александр. – Давай перейдём к делу. Если уж ты сплавляешь на пилораму доходягу, то и двух крепких мужиков я тоже у тебя заберу. Не обессудь. Выберу сам, без подсказки. Всё, иди, работай, дневную норму никто не отменял.
Разговор этот состоялся две недели назад. На следующий день с утра он со стороны понаблюдал за работой бригады и выбрал людей на пилораму.
Осокин действительно не мог работать наравне с остальными заключёнными. Лом периодически выпадал у него из рук, колесо тачки увязало в земле, а заключённый, тужась до синевы на лице, подолгу раскачивал её взад и вперёд, не в силах сдвинуть с места. Но таких, как Осокин, было ещё несколько человек. Каторжный труд по десять часов в день с пешим переходом в лагерь делал своё дело, выматывал человека до крайности, превращая его в обречённого раба.
Жидкий постный суп и полмиски пшённой каши не восстанавливали затраченной энергии. Держались пока выносливые от природы люди. Но что произойдёт с ними зимой, когда земля превратится в камень, а кирка и лом будут отскакивать от неё, как мяч от пола? Этого сказать никто не брался.
Миролюбов взглянул на небо, надеясь увидеть там хоть какой-нибудь просвет, но, сплюнув от досады, натянул на голову капюшон плаща, вышел из-под навеса и скорым шагом направился вдоль трассы.
На утренней планёрке Бобров попросил его побывать