Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин
подхватил Хрипатый и хохотнул, издавая отрывистые звуки, похожие на икоту. – Можем и гражданина начальника отблагодарить по заслугам.
Заключённые, которые поблизости загружали тачки, приостановили работу и стали наблюдать, что же произойдёт дальше. Обычно мастера в такой ситуации произносили гневную тираду из матерных слов и шли дальше. Сейчас же мастер, похоже, вовсе не собирался ретироваться. Все ждали развязки.
Миролюбов понял: уйти побеждённым в словесной перепалке ему никак нельзя. Его авторитет рухнет сразу, и восстановить будет уже невозможно. Он вспомнил, каким способом поддерживал дисциплину на золотом прииске Клешня. На какую-то секунду перед взором даже промелькнуло его свирепое лицо в момент избиения провинившегося старателя.
– Если ты, гнида, думаешь, что тебе всё позволено, то ты глубоко заблуждаешься, – Александр презрительно усмехнулся и сплюнул слюну сквозь зубы так, как это делают урки. – Ты не вор, а обычный фраер, и будешь пахать у меня наравне со всеми! Понял, сука?
Последнее слово было особенно оскорбительным для уголовника. Суками на зоне называют заключённых, сотрудничающих с руководством лагеря, и Грыжа, конечно же, не мог смириться с таким незаслуженным оскорблением. Тем более, в присутствии его лагерных соратников.
– Пургу не гони, начальник! – взвинтился он незамедлительно. – Не царапай поганым языком, что попало!
– А ты не изображай из себя бурого, если титула не имеешь, – спокойно произнёс Миролюбов и улыбнулся. – В бараке пробуй устанавливать свои порядки, если тебе позволят, а на трассе я хозяин. Будешь трудиться, как они, – Александр кивнул в сторону заключённых, – и даже лучше.
– Круто берёшь, начальник, – губы уголовника расползлись в злой усмешке. – Смотри, как бы чего не произошло, здесь всякое может случиться.
– Ты, паскуда, будешь мне ещё угрожать?
– Да что ты, гражданин начальник. Я просто проявляю о тебе заботу. Не вся же братва научилась правильно валить лес. Иногда дерево падает совсем не туда, куда бы хотелось. И штабеля плохо связывают, бревна, порой, раскатываются совсем неожиданно. Отскочить не успеешь.
Миролюбов спустился в траншею, подошёл вплотную к Грыже и сходу, сильным ударом в челюсть, сбил уголовника с ног. Тот, раскинув руки, распластался в коричневой жиже.
– Моя благодарность за твою заботу, – сказал он с издёвкой.
– Это тебе не пройдёт, гражданин начальник, – зловещим тоном выговорил Грыжа, поднимаясь на ноги. – Считай, баню с веничком ты себе уже заказал. Осталось наметить день помывки.
Второй удар снизу вновь опрокинул Грыжу на землю.
– И так будет каждый раз, пока ты, сволочь, не научишься вежливо разговаривать с мастером, – повысив голос, пробасил Александр. На щеках у него несколько раз проявились и быстро исчезли желваки. – А сейчас выползай из грязи и приступай к работе. Понял?
Грыжа встал, потрогал рукой нижнюю челюсть, сплюнул кровавую слюну. В глазах у него, как у загнанного зверя, трепетали огни ярости. Он