45-я параллель. Полина Жеребцова
«газели». Его звали Женя, и мы договорились о переезде на середину марта. Захар и Николя вызвались помочь с погрузкой, которая обычно целиком взваливалась на меня. Металлические стеллажи, кровать, раскладушка, мешки с книгами, одежда и кошки были нашим имуществом.
Мама хваталась за сердце. Она не могла поднимать тяжести.
На Масленицу у тетушки Юлии я познакомилась с ее дочерью Эльвирой, приехавшей из Москвы.
Здесь, на периферии, Москва кажется другой вселенной, где живут состоятельные люди. Эльвира, ровесница моей матери, развеяла этот миф, сообщив, что на столичных вокзалах и в метро бездомных и нищих никто не замечает. Они вместе с детьми живут в коробочных городках, а мимо хладнокровно ходят более удачливые россияне.
Легко упасть в пропасть. Попробуй над ней воспари…
Блины со сметаной и красной икрой, как положено на Масленицу, подавались с квасом. На столе, помимо кваса, был вишневый компот в янтарном графине и бутылка золотистого вина. Я рассматривала Эльвиру с любопытством: пусть формально мы и не близкие родственники, но эта женщина была из моего рода. Пышная, статная, со светлыми волосами, ниспадающими крупными прядями, она работала врачом, и эта должность позволяла ей два раза в год отдыхать в Турции и Египте, чем она гордилась, показывая фотографии в телефоне. Оставшись без мужа, погибшего в автокатастрофе, Эльвира воспитывала двух приемных сыновей. Мы – седьмая вода на киселе – были ей не нужны. Она согласилась покормить нас, стесняясь рассказов о чеченской войне, поскольку за столом присутствовали другие гости.
– Нет! Нет! Не нужно вспоминать о том, что вы пережили, – вежливо, но властно перебила нас Эльвира. – Наше государство главное на планете! Наш любимый президент никогда не совершает ошибок! Если кому-то не повезло и его дом разбомбили, это не проблемы руководства страны. Мы хотим видеть Россию сильной, мощной державой, перед которой склонится весь мир, и других разговоров за столом не позволим.
Тетушка Юлия попробовала слабо возразить, что мы имеем право на память, но взрослая дочь пресекла заступничество, погрозив ей пальцем.
Мы сидели в чужом доме, среди чужих людей, которые нас не слышали и не хотели слышать.
Эльвира не была злой или надменной. Она – порождение советской эпохи, предпочитала закрывать глаза на все, что совершала власть, поскольку это не касалось лично ее. Таких людей в России необычайно много.
Выпив несколько бокалов золотистого вина, Эльвира подобрела и задорно хохотала, рассказывая неприличные анекдоты. Русская женщина может пить вино, это не считается недозволенным, как у нас в Чечне, где за подобный грех убивают.
Тетушка Юлия налила в бокалы мне и маме компот из вишен, а Эльвира искренне недоумевала, почему мы не пьем алкоголь.
– Вы больные?! – сделала круглые глаза она.
Мама отшучивалась, а я ответила, что пить вино – это грех.
– Пещерные люди! – определила Эльвира. – Совсем чокнулись в Чечне среди мракобесов.
И, видимо решив развить данную тему, продолжила:
– Я не националистка,