Подвижники земли русской – 2. Приенисейская Сибирь. Вероника Гиндер
как упорствующий в своем мнении и не хотящий служить, выключен из воинского звания и назначен в ссылку в Нерчинск, на работы в рудниках тамошних горных заводов». Так, в 39 лет, из которых около 16-ти он отслужил в армии, Даниил был отправлен на каторгу в Сибирь. По собственному желанию он прошел этот путь в кандалах [Указ. соч., с. 45—46].
Кандалы. Из коллекции Минусинского краеведческого музея им. Н. М. Мартьянова. Фото Е. А. Голикова. Из архива В. Е. Гиндер.
Жизнь на каторге. Отправление на каторгу для осужденного в первой половине XIX века обычно означало, что по отбытии своего срока каторжник освобождался от острожных работ и становился ссыльнопоселенцем. Ему назначалось место для постоянного житья, и только через десять лет после этого он получал разрешение селиться, где угодно в Сибири: в городе или сельском обществе. Вернуться в родные места он уже не мог и отказываясь от мирской карьеры Даниил должен был понимать, что обрекает себя на жизнь в чужих краях навсегда [Олферьев, с. 93].
Тобольской экспедицией в 1824 году Даниил был определен на Боготольский винокуренный завод «на вечные работы». Порядки на казенных сибирских виннокуренных заводах тогда были такие:
«Каторжные отдавали домовладельцам муку, работали около их дома и имели за то стол и право спать в тесной, но теплой избе. Жившие в казармах жили пьяно, распутно, часто затевали кровавые драки. Наказывать рабочих ни винокур, ни доверитель не имели права, но только смотритель, в помощь которому и здесь был дан гарнизон из солдат. Против ленивого, непослушного или наглеца, смотритель призывал солдат и розгами разыскивал и восстановлял правду. Однако бить по щекам, таскать каторжного за волосы мог всякий безнаказанно. Сильно тосковали по родине, а потому бежали, сильно пьянствовали, а притом и страшно воровали…» [Максимов, Сибирь и каторга…, с. 482].
Тогдашний смотритель, первый пристав Е. П. Афанасьев невзлюбил каторжанина-молитвенника, так как он подозревал Даниила в фарисействе (лицемерии). Он обзывал Даниила «святошей», посылал на самые тяжелые работы, но тот все терпеливо сносил, считая себя клятвопреступником (ведь он нарушил присягу), и по ночам уединялся для молитвы. Это еще сильнее раздражало Е. П. Афанасьева. Он нередко говорил каторжанину: «Ну-ка, святоша, спасайся в каторге!». Однажды он разозлился на молитвенника настолько, что посадил его зимой раздетым на крышу своего дома и велел поливать водой из машин. Сам же Е. П. Афанасьев кричал каторжанину в это время с издевкой: «Спасайся, Даниил! Ты святой!». Даниил же лишь молил Бога в это время, чтобы тот не вменил этот поступок приставу в грех. Однако вскоре случилось неожиданное: приставу развернуло голову так, что перед и зад поменялись местами, да еще он через несколько дней чуть не погиб по пути в Ачинск во время бурана. Произошедшее убедило пристава покаяться, попросить у Даниила прощения и молитв о здоровье [Странствие…,