Подвижники земли русской – 2. Приенисейская Сибирь. Вероника Гиндер
«братом Даниилом», поскольку он говорил, что «все мы во Христе братья, а один есть наш общий Отец – Господь Бог, в Троице славимый». Он часто беседовал с местными и приезжими о Боге, о Христе, его учении и страданиях, о блаженстве праведных и наказании грешных. Иногда говорил притчами и намеками, понятными только тому, кто пришел к нему за помощью. Разговоров на «мирские» темы (исторические, политические и другие) не выносил, хотя их с ним как с человеком бывалым, многое повидавшим, пытались заводить любопытные сибиряки. Молился он непрестанно: даже во время разговоров прерывался на молитву, то есть она приобрела у него характер самодвижной молитвы6 [Енисейские…, с. 57—59].
Была и другая причина для ухода от мирских разговоров – строгое соблюдение поста. Как известно, пост тем и отличается от диеты, что помимо добровольного ограничения в пище постящийся уклоняется от неги и развлечений (игр, танцев, музыки, нецерковного пения и т. д.) и уделяет внимание молитве и милостыне. Для крестьян из центральных и западных губерний России в XIX веке было характерно соблюдение постных ограничений и творение «тайной милостыни».
Праведный Даниил Ачинский (Сибирский). Хромолитография Е. И. Фесенко, 1891 г.
Питался он скудно, зарабатывая натурой за шитье одежды: ржаной хлеб (нередко гнилой) и нечищенный картофель составляли основу его рациона. Ел он по вечерам и не каждый день, так что никто не видел как он ест. Пил воду, постился часто по неделе и более. Исповедовался и причащался тоже часто7. Вероятно, что, как и современный ему затворник Серафим Саровский, Даниил Ачинский мог употреблять отвар из сныти или другой полевой травы, укрепляющей иммунитет. Одежда же на нем была такая ветхая, что «ежели бы бросить ее на улице, никто бы не поднял». Тело у него было как восковое, но лицо веселое, с легким румянцем. Чтобы смирить свое тело, Даниил втайне от людей носил железные вериги8, обруч и берестовый пояс (последний – от обжорства) [Енисейские…, с. 57—58]. Этот пояс врос в тело, и его лично видели те, кто участвовал в публичном глумлении над останками Даниила Ачинского 1 мая 1920 года [Майстренко, с. 19—20, 24].
Образ жизни Даниил вел нестяжательный9: денег и даров не брал и не давал, втайне по ночам бесплатно помогал соседям-беднякам по хозяйству (косил, жал, полол и т. д.), т. е. творил «тайную милостыню» [Майстренко, с. 10].
«Лучше подавать, нежели принимать; а ежели нечего подать, то Бог и не потребует. Нищета Бога ради – лучше милостыни, а милость может оказать и неимущий – говорил он. – Помоги бедному, поработай у него, утешь его словом, помолись о нем Богу, вот и через сие можно оказать любовь к ближнему» [Енисейские…, с. 57].
Приезжали к Даниилу и православные пастыри: Михаил10, архиепископ Иркутский, Нерчинский и Якутский, и Агапит, епископ Томский и Енисейский11. Причем
Самодвижная молитва – это молитва, которая является основным фоном духовной жизни человека и происходит без волевых усилий, не прекращается во сне и в период бодрствования, благодаря постоянному воздействию силы Святого Духа. Ей сопутствует состояние радости и предшествуют ей волевые усилия человека по развитию непрестанной внимательной молитвы и очищению своего сердца: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5: 16—18). Считается, что когда ум сосредоточен на молитве, то ему некогда думать о грехе. Православная «самодвижная молитва» связана с повторением какой-то краткой молитвы, чаще всего Иисусовой («Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго»). Самодвижная молитва является рубежом между двумя основными периодами жизни подвижника: деятельным и созерцательным. Достигнув ее, молящийся может понимать Священное Писание и обходиться без наставников, для него приоткрываются тайны и премудрость Бога. Но этим не следует хвалиться. Напротив, надо умалчивать об этом и утверждаться в смирении, внимательности в молитве, чтобы достойно выдержать очередной этап духовной борьбы: «Так путь покаянного труда, путь делания ума плотского приводит к стяжанию Святого Духа. Здесь только начало подлинно духовной жизни. Отныне молитва проникает всю глубину сердечную, и человек с этих пор молится сердцем, движимым Духом Святым, умом предстоя в сердце Богу. Диавол, обезоруженный и посрамленный, обыкновенно более не нападает впрямую на человека, но начинает действовать через других людей, разжигая в них зависть и ненависть. Теперь люди начинают гнать истинного последователя Христова, творя ему всякие пакости» [Новиков, Подвиг в миру…, с. 75].
Частое причащение в дореволюционной России было характерно для монахов и священников. Обычные сибирские крестьяне причащались примерно раз в год, считая себя недостойными частого подхода к святому таинству.
Относительно необходимости ношения вериг (железных полос и цепей под одеждой для отвлечения от страстей) у православных аскетов нет единого мнения: должны ли они быть обязательно материальными или только духовными.
Поясним суть нестяжательного образа жизни в православной традиции: «Нестяжание есть отложение земных попечений, беззаботность о жизни, невозбраняемое путешествие, вера заповедям Спасителя; оно чуждо печали. Нестяжательный… не будет говорить человеку о своей нужде; а что приходит, то принимает, как от руки Господней. Нестяжательный подвижник есть сын беспристрастия, и что он получает, то считает за ничто… молится чистым умом… В Иове не было и следа сребролюбия; потому-то он, и всего лишившись, пребыл без смущения» (Преподобный Иоанн Лествичник, Лествица, Слово 17, О нестяжании, 1—4, 13).
Михаил (Бурдуков) был сибиряком, директором Иркутского отделения Библейского общества. Вел переписку с сибирским старцем Зосимой (Верховским), который продолжал духовную линию молдавского старца Паисия (Величковского) и учил своих духовных чад нестяжательству. По Енисею архиепископ путешествовал в 1826 году, умер в 1830 году. Зосима (Верховский) умер в 1833 году.
Агапит (Вознесенский) был уроженцем Калужской области, до принятия епископского сана поочередно был инспектором и ректором нескольких духовных семинарий. Аскет, занимавшийся просвещением сибиряков, строительством храмов и постоянно пребывавший в разъездах. Уволен на покой в 1841 году, с назначением в Подмосковье. Умер в 1854 году.