.

      И доказательств не прошу

      Иных, чем слабый отблеск лета,

      Листвы желтеющей шу-шу,

      Живые краски бересклета.

      Мы еще и не живем…

      Мы еще и не живем

      И не начали.

      Только контуры углем

      Обозначили.

      Мы как будто бы во сне

      Тихо кружимся

      И никак проснуться не

      Удосужимся.

      Нам отпущен воздух весь,

      Дни отмерены,

      Но как будто кем-то здесь

      Мы потеряны.

      Нас забыли под дождем

      Мы не пикнули,

      Но как будто вечно ждем,

      Чтоб окликнули.

      Московское детство: Полянка, Ордынка…

      Московское детство: Полянка, Ордынка,

      Стакан варенца с Павелецкого рынка –

      Стакан варенца с незабвенною пенкой,

      Хронический кашель соседа за стенкой,

      Подружка моя – белобрысая Галка.

      Мне жалко тех улиц и города жалко,

      Той полудеревни домашней, давнишней:

      Котельных ее, палисадников с вишней,

      Сирени в саду, и трамвая «букашки»,

      И синих чернил, и простой промокашки,

      И вздохов своих по соседскому Юрке,

      И маминых бот, и ее чернобурки,

      И муфты, и шляпы из тонкого фетра,

      Что вечно слетала от сильного ветра.

      Опять утрата и урон…

      Памяти Юры Карабчиевского

      Опять утрата и урон,

      Опять прощанье,

      И снова время похорон

      И обнищанья.