Кеша-стакан. Александр Никонорович Калинин – Русаков
в небе, пронзительные свистки тепловозов, перемешиваясь с грохотом железа, пугали тишину… Металлический голос диспетчерских динамиков метался между холодными составами. Дрожащий свет прожекторов, выхватывая из темноты куски сортировочной, освещал таинственные пассажирские составы с белыми занавесками на окнах, угрюмые товарняки, тревожные серебристые цистерны, молчаливых поздних прохожих, идущих поперёк путей.
Ещё Кеша любил дождь. Тихий и нудный. Он разжигал на проходной буржуйку, выключал свет, садился к окну и, оставаясь наедине с собой, смотрел на сито дождя, мерно падающее с круглых фонарей на горбушке моста. В это плавающее в пространстве время Кеша со сладким удовольствием погружался во времена тихих ночных размышлений.
Была у него тайна, о которой не знал никто. В глубине души, боясь признаться в этом да же самому себе, Кеша мечтал стать писателем. Ему нравилось вспоминать услышанное или кемто невзначай сказанное. Нравилось перебирать в уме собственную жизнь, жизнь знакомых и близких, выдёргивать оттуда ниточки событий, сплетать их между собой. Он мог придумывать целые истории, где новоявленные герои становились его новыми друзьями. Там они разговаривали о сокровенном и тайном, даже порой спорили. Однако со временем придуманные им герои становились излишне самостоятельными, переставали слушаться, желая жить собственной жизнью…
Знакомые, а также те, кто жил по соседству, рано или поздно становились его героями. Когда что-то не складывалось, он переиначивал всё и начинал новую историю. Долгими вечерами у окна сторожки он создавал придуманный мир, который был подвластен только ему. Боялся Кеша лишь одного – начать писать. Вдруг не получится? А ещё втайне от всех он мечтал о книге, в которой обязательно напишет всё, что так необходимо знать людям. Они прочитают её и, кто знает, может быть, станут чуточку милосерднее или умнее, а может быть, задумаются наконец над простейшими вопросами, расставленными самой жизнью.
* * *
Кеша просыпался рано. Он шёл по гулкому коридору на общую кухню. Там, остановившись на пороге, включал одинокую лампочку, опутанную лучам паутин. Жёлтый свет скупо расползался по общественному полу, безрадостным столам, мутному окну в углу справа.
На столе у окна стояла пустая бутылка из-под коньяка, тарелки с высохшими остатками закуски. Это Галька в компании со своим третьим мужем красиво ужинали накануне. Галька была непонятная и богатая. Она промышляла продажей «шмоток» неизвестного происхождения и чем-то ещё. К ней периодически заходили угрюмые люди с сумками. Пошушукавшись, быстро уходили. Галька с мужем Васькой уважали «красиво» выпить. Бутылка коньяка на столе в общей кухне, копчёная колбаса нескольких видов, отбивные из свинины. В процессе издевательской царской трапезы Галька громко и со смаком обсуждала обстановку кооперативной трёхкомнатной квартиры, сотрясая нищий воздух общей кухни трёхзначными денежными суммами. В то же самое время серая по Галькиным меркам народная масса, помешивая