Там, где цветет полынь. Олли Вингет
так, что Уля поверила каждому слову. И перед глазами сразу появился Никитка. В цветастой футболке и полосатой кепочке. Он смотрел на сестру, готовый рассмеяться, полный своей ребячьей силы. Живой.
– Любое? – хрипло спросила Уля.
– Ну почти, никаких восставших мертвецов. Это было бы неуместно. – Рэм сдавленно хмыкнул, так, будто смешок вырвался у него сам.
Никитка померк. Ослаб. Исчез. И только полосатая кепочка, отброшенная на асфальт, виделась теперь Уле сквозь разделявшие их года. Чудес не бывает. Конечно, никто не вернет ей брата. Но было много другого – материального, важного – что она могла бы попросить. Деньги, работа, квартира. Прощение мамы.
– И что я должна сделать?
Рэм уже открыл рот, чтобы ответить, но в дверь решительно постучали. Так отрывисто и нервно могла стучать только Наталья.
– Открывайте! Это общая кухня! Я буду жаловаться! – И чуть тише добавила: – Развратничают, небось. – Не будь рядом соседки, Оксана выразилась бы куда крепче.
– Пойдем к тебе. – Рэм встал, дожидаясь, пока Уля подхватит остывшую коробку с пиццей, успевшей подернуться мерзкой пленкой жира.
Парень пропустил ее вперед, так что она сама открыла дверь и шагнула за порог мимо окаменевшей Натальи и бурлившей праведным гневом Оксаны. Только запираясь, Ульяна поняла, что три скомканных бумажки с Хабаровском торчат из кармана неаккуратным комком, и глупо хмыкнула. Пусть эти клуши думают что хотят. Правда никогда не придет в их головы. Куда проще решить, что мрачный сосед заплатил молодой девчонке за компанию парой купюр, чем поверить в происходящее на самом деле.
Рэм остался стоять у входа, прислонившись к стене с линялыми обоями.
– Так что я должна буду Гусу за исполнение желания? – Отчего-то Уле стало смешно и неожиданно легко на сердце, как если бы все это и правда была игра.
– Три подарочка, – в тон ей ответил Рэм.
Мушиные лапки
– Три подарочка, – повторила Ульяна, сдерживая рвущийся из груди нервный смех. – Как в сказках?
– Что-то вроде этого. – Рэм взлохматил волосы и огляделся. – Здесь мрачно.
Маленький коридорчик, ведущий в комнату, и правда был темным, наводящим тоску. К стенам с пузырями обоев не хотелось прикасаться, они казались засаленными и склизкими на ощупь. Улина куртка висела на единственном крючке под самым потолком. Горкой сваленная обувь, пухлый пакет для пакетов в углу и затоптанный палас – как доказательства плачевного быта махнувшего на себя человека.
– Проходи, – буркнула Уля и первой шагнула в комнату, радуясь, что диван оказался застеленным.
Низкий столик, на котором продолжал недовольно пыхтеть ноутбук, скрипнул, стоило положить на него коробку с остывшей пиццей. Есть уже не хотелось, да и внезапная веселость пропала так же быстро, как появилась. Уля настороженно поглядывала на Рэма, удивляясь сама себе. Пустить незнакомца в комнату, слушать его россказни и делать вид, что верит словам, больше похожим на бред сумасшедшего, – чем не еще один пункт в списке ее падений?
Рэм тем временем