Убыр: Дилогия. Шамиль Идиатуллин
– вернее, слышней: они с Зулькой шушукали и хихикали на кухне полночи.
Я смотрел на Дильку и думал, что она права. Было в том кусочке разговора что-то нехорошее. Не только из-за интонаций что папы, что мамы. Еще что-то в смысле было фиговенькое. Додумать я не успел. Дверь распахнулась, и мама, сильно нахмурившись, заявила:
– Эт-то что за митинг? Ну-ка, живо заканчиваем – и спать.
Дилька громко прополоскала рот и, сильно нахмурившись, замаршировала в свою комнату. Я, сильно нахмурившись, сказал маме:
– Освободите помещение, пожалуйста.
Мама засмеялась, обозвала меня туалетным утенком и подчинилась.
Еще час все было нормально – если считать нормальным уход папы в постель, хотя, вообще-то, он раньше полуночи не ложится. Иногда бывает – когда переутомился, перебрал или простыл. Не возникло у меня желания выяснять, что было на сей раз. Этот час я потратил на более приятные занятия за компом. Одно из приятных занятий – боевка с Ренатом и Киром по сетке – было в самом разгаре, когда меня хлестанули по спине. Больно хлестанули.
Я с воем подскочил, сорвал наушники и развернулся вместе с креслом.
За спиной стояла мама – с очень свирепым выражением под упавшими прядями и с вафельным полотенцем в руках. Явно собиралась врезать еще раз.
– За что? – рявкнул я вполголоса, быстро вспоминая, не назихерил ли так, что мне нельзя сидеть за компом и вообще заметно дышать.
Мама резко замахнулась.
Я отъехал куда уж получилось, едва компьютерный столик не сшиб, и заорал в полный голос:
– Мам, ты что?
Мама остановилась на замахе и тихо сказала:
– Не ори, разбудишь всех.
– Ты чего дерешься, что я сделал? – возмущенно воскликнул я.
– Уроки не сделал, – так же тихо продолжила мама.
Я аж задохнулся, выкашлял что-то невразумительное, набрал в грудь воздуха и взвился.
Мама, не меняя позы, выслушала гневную речь про то, что я давно все сделал, и не виноват, если ты не видишь ничего, и могла бы нормально спросить, и себя вон давай стукни, больно же. А может, и не выслушала: просто стояла и ждала, пока я негромко оторусь.
Потом сказала:
– Спать.
Я совсем вознегодовал:
– С какой это стати? Одиннадцати еще нет, ты что, блин, договаривались же!
– Спать, – повторила мама и вроде бы опять замахнулась.
Я ударил кулаками по подлокотникам и, не сдерживаясь уже, крикнул:
– Мам! Ну почему, блин? Что такое! Обещали же!
Мама качнулась вперед, волосы совсем закрыли лицо – я вжался в спинку, суматошно соображая, что делать, если снова начнет хлестать, – качнулась назад, резко повернулась и ушла в спальню. Я некоторое время смотрел ей вслед, пытаясь понять, что это значит. То ли можно дальше нормально жить, то ли она за ремнем ушла. Или там папу будить.
Было тихо.
Я устал прислушиваться, подумал и осторожно вернулся к клавиатуре с мышкой. Но нормально общаться, играть или изучать передовую культуру было не то что невозможно, но