Как жить с французом. Дарья Мийе
и были, то реализованные, а слово «зарплата» они давно заменили обтекаемым и многозначительным словом «доходы». Гийом тоже не любил слово «зарплата» – он планировал сколотить многомиллионное состояние в ближайшее десятилетие и уйти на заслуженный отдых в тридцать пять лет. Тогда он будет целыми днями играть на гитаре, купаться в море и, возможно, даже напишет книгу. Про что – пока не знает. В его представлении «писать книгу» было синонимом культурного безделья.
Мои друзья мужского пола разделяли его мечты и убеждения. Возможно, потому что мало кто из них сносно говорил по-английски. Но на свете существует какой-то специальный мужской язык, позволяющий представителям этого неразговорчивого пола понимать друг друга без слов. Мужчины могут уйти за пивом в ближайшую палатку и вернуться через два часа, обнимаясь и клянясь в вечной дружбе. И окажется, что они успели проговорить все фундаментальные вопросы и выяснить, что во всем солидарны.
У женщин всё сложнее. Они сходятся и расходятся в частностях. Как тут обойтись без слов? Поэтому мои подруги держали с Гийомом дистанцию: задав ему несколько общих вопросов из учебника «Хэппи Инглиш» и единодушно постановив, что его английский слишком гнусав для понимания, они посчитали свою миссию знакомства выполненной и переключались в режим рассматривания. А рассматривать было что. Гийом так выделялся на фоне соотечественников, что в Доме-музее Васнецова, где я велела ему молчать как рыба, всё равно пришлось платить сто двадцать рублей вместо шестидесяти. Иностранцам прикосновение к русской культуре обходится в два раза дороже, чем нам. Что в нём было не так с точки зрения отечественной физиогномики? Частности, заметные только женскому глазу: угол между бровями и носом, тонкость переносицы, резкость скул, оттенок кожи, соотношение плеч и бёдер, выражение лица. Бабушку-билетёршу не проведёшь.
***
Гийом очень хотел увидеть Кремль. Майская Москва расстелила свои клумбы, включила фонтаны, выпустила лебедей в приусадебные озёра – а он не отрывал взгляда от страниц «Лё Пти Фютэ», где я краем глаза увидела древнюю фотографию Мавзолея и много-много золочёных куполов. Он помнил об официозных достопримечательностях даже на пикнике в Абрамцево, даже в Аптекарском саду-огороде, внутри специально созданной для поцелуев арки из глициний, даже под переливы рояля в клубе на Малой Дмитровке.
В предпоследний день мы добрались до Манежной площади и даже подошли к кассам… но неприветливая барышня защелкнула замок ровно в тот момент, когда я обреченно взялась за ручку. Я ведь уже говорила, что мы везде и всегда опаздывали и – самое ужасное – нисколько из-за этого не переживали? Мавзолей, слава Богу, был закрыт, и мне не пришлось краснеть за то, что я сама там никогда не бывала, даже со школьной экскурсией. Храм Христа-Спасителя мы обежали довольно быстро, по дороге от Арбата к Китай-городу, и Гийом успел только мимоходом заметить, что выложенные