Иов, или Комедия справедливости. Роберт Хайнлайн
ему входить в вашу каюту, сэр. Я сама раздела вас. А вот чтобы втащить вас вверх по лестнице, мне нужна была помощь.
– Я нисколько на вас не сержусь. – (А потом ты вернулась на вечеринку? И он с тобой? И ты снова с ним танцевала? «…люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные…» Нет… Нет у меня права на ревность!) – Я чрезвычайно благодарен вам обоим. Наверняка это было весьма неприятное занятие.
– Ну… смельчаки часто напиваются – после того, как минует опасность. Но вообще, конечно, это не дело.
– Верно. – Я встал с постели и направился в ванную. – Я пущу кипяток, честное слово!
Затем я прикрыл дверь и защелкнул задвижку, после чего разделся.
Значит, я был так омерзителен и бесчувственно пьян, что мальчишка-туземец помогал тащить меня до кровати. Алекс, какая же ты позорная дрянь! И нет у тебя никаких прав ревновать эту очаровательную девушку. Она не принадлежит тебе, и в ее поведении нет ничего дурного по стандартам ее мира – какими бы эти стандарты ни были, – и все, что она делала, было сделано ради твоей же пользы и твоего комфорта. А это не дает тебе никаких прав на нее.
Я пустил горячую воду, такую горячую, что бедный старый Алекс в ней чуть не сварился. И выстоял под струями кипятка так долго, что мои нервные окончания почти потеряли чувствительность, а затем резко сменил горячий душ на ледяной… и чуть не заорал от боли.
Я стоял под ледяной водой, пока не перестал ощущать ее как холодную, затем закрыл краны и вытерся, открыв дверь, чтобы выпустить влажный воздух. Вышел в каюту… и тут внезапно обнаружил, что чувствую себя великолепно. Никакой головной боли. Никакого ощущения, что конец света должен наступить с минуты на минуту. Никаких пертурбаций в желудке. Только голод. Алекс, ты больше никогда не должен напиваться, а уж если напьешься, поступай так, как приказывает Маргрета. Тебе повезло: у нее на плечах отличная голова, и ты это обязан ценить.
Весело насвистывая, я открыл платяной шкаф Грэхема.
Услышав, как ключ поворачивается в замке, я мгновенно схватил купальный халат Грэхема и успел его накинуть как раз в ту секунду, когда Маргрета, обремененная тяжелым подносом, попыталась открыть дверь. Я тут же бросился на помощь и придержал дверь. Маргрета опустила поднос на письменный стол и принялась расставлять посуду с едой.
– Вы были совершенно правы насчет душа как в сауне, – сказал я. – Это именно то, что прописал доктор. Или, вернее сказать, медицинская сестра.
– Знаю. Такую штуку бабушка нередко устраивала моему деду.
– Гениальная женщина! Ох как вкусно пахнет! – (Омлет, бекон, щедрая порция датской выпечки, молоко, кофе, тарелка с несколькими сортами сыра, fladbrod[7], тонко нарезанные ломтики ветчины и неизвестные мне тропические фрукты.) – А что говорила ваша бабушка, если дедушка начинал с ней спорить?
– Знаете, она иногда излишне горячилась…
– Зато вы никогда не горячитесь. Ну, скажите же мне.
– Ладно… Она в таких случаях говорила, что мужчины созданы Богом только для того, чтобы
Лепешка