Посею нежность – взойдет любовь. Берта Ландау
это с тобой? – расстроилась молодая жена.
– Всегда так было. Патологическое опьянение. Дед, мамин папа, тоже алкоголь не переносил, с одной рюмки несло его. Вот – мне и передалось.
– Но ты понимаешь, что тебе совсем-совсем нельзя пить? Понимаешь?
– Конечно, Ляленька, конечно. Я обещаю. Даю тебе слово, что больше в рот не возьму. Стыд-то какой!
– Это же просто опасно, – сочувственно внушала Ляля на всякий случай, уверенная, что муж, твердо и добровольно пообещав, больше уж пить никогда не будет. Зачем ему пить? У них теперь счастье. Вот они вдвоем, можно наслаждаться друг другом, не таясь, ничего не боясь, узнавать, как это – любить по-настоящему, чтоб было все-все.
Муж обещал твердо, клятвенно. Потом быстро сбегал умылся, вернулся благоухающий, красивый до невозможности, восхитился Лялиной рубашечкой в кружавчиках.
Тяжесть с души упала. Они принялись целоваться. И так им хорошо было вдвоем, что день провели в объятьях друг друга, ненасытно лаская, обнимаясь, разглядывая, как они интересно устроены, что, сливаясь, становятся одним телом, точь-в-точь подогнанным один к одному, и это единое тело не хотело ничего иного, как не разлучаться, не становиться опять половинками.
Они только к вечеру почувствовали голод, набросились на праздничную еду, заботливо убранную родителями в баночки и кастрюльки. Потом решили, что слишком долго пребывали в разлуке, испугались и немедленно восстановили целостность. Договорились даже спать так. Чтоб и во сне наслаждаться, задыхаться, стонать, вопить… Но не разлучаться ни под каким видом.
– Счастье мое! – стонал Артем в полусне. – Нежная моя девочка. Моя! Моя!
– Ты, ты мое счастье! Да. Да. Твоя! – откликалась Ляля всем сердцем, всей глубиной своей любящей души.
Долго они не могли поверить тому, что есть друг у друга. Что принадлежат друг другу по-настоящему. Неразрывно, нераздельно. Ну вот как рука или нога. У них на двоих было два сердца. Вернее, они были существом с двумя сердцами. И одной душой.
Неделю целую привыкали! Не выходили из дому вообще! Засыпали наспех, урывками. Почему-то очень боялись оставаться в одиночестве даже на несколько коротких минут. Ляле казалось, вот уйдет муж на кухню за очередной порцией еды или в туалет, и все… Сказка кончится! Что-то помешает ему вернуться. Просто паника охватывала. После двухминутной разлуки встречались, как после многодневного отсутствия, с отчаянием обретения почти утраченного счастья.
Откуда брались у них силы? Вот удивительная загадка природы! Ведь потом в добрую минуту подсчитали и поразились: они спали в первую супружескую неделю никак не больше двух часов в сутки – это если все сложить. И спали-то как! В тревоге! Как бы не упустить свое долгожданное счастье! И голова ни у кого не болела, и желание не пропадало.
Чудеса, да и только! На неделю выпали из обыденной жизни совершенно. И не скучали. Телик не смотрели, музыку не слушали. Упивались друг другом, сосредоточенно и самозабвенно.
– Ты