Корона Подземья. А. Г. Говард
что Джеб никак не может выкроить время, чтобы вместе с Корбином повозиться в гараже. «Добро пожаловать в мой мир, Корб».
– Как здорово, что ты пришла! – говорит Дженара, прижимая меня к себе. Я вдыхаю запах ее шампуня. – Я видела тебя в больнице, всю в трубках…
Она отстраняется, чтобы окинуть меня взглядом, и на ее лице я читаю неподдельное сочувствие.
– Как будто воплотился твой самый большой кошмар.
Хотя подруга имеет в виду мой давний страх оказаться беспомощной и связанной в сумасшедшем доме, лично я думаю про разрушения, которые показал мне Морфей, когда я лежала без сознания, и про паутину, проникшую в мой сон, который стал еще глубже под действием лекарств. Дженара понятия не имеет, в какой мере она права насчет воплотившихся кошмаров.
– Я уже в порядке, – отвечаю я, похлопывая ее по руке.
Она отводит с моего лица прядь волос.
– Просто больше не надо делать ничего такого, ладно?
– Да, да, – произношу я с улыбкой. – Ты говоришь совсем как твой брат. Кстати, он не рассказывал про свою встречу с той дамочкой, богатой наследницей? Вчера Джеб отказался обсуждать это по телефону.
Подведенные черным глаза Дженары сужаются. Они словно видят меня насквозь.
– Не волнуйся. Ты – весь его мир… ты его муза. Так, Корбин?
– А? – Корбин отрывается от трубочки, через которую тянет колу, и нараспев отвечает: – Ну конечно. Он думает только о тебе.
Корбин ободряюще улыбается. Веснушки у него вокруг носа напоминают созвездие.
Раздается первый звонок, и мы вылезаем из машины. Джен скручивает между пальцами прядь розовых волос и закалывает ее над ухом жемчужной шпилькой, в тон полупрозрачной юбке цвета слоновой кости, надетой поверх узких джинсов. Она протягивает рюкзак Корбину. Занятые разговором, мы вливаемся в толпу школьников.
– Кстати, Джеб рассказал вам про того парня, который помог ему вызвать «Скорую»? – спрашиваю я. – Кажется, он будет учиться здесь…
– Ага, – отвечает Корбин после очередного глотка. – Он приехал вчера. Живет в Англии, в Чешире.
В Чешире.
– Ну конечно, – негромко произношу я.
Пора выяснить, чье обличье он позаимствовал для этой игры.
– Как его зовут? – спрашиваю я.
– Эм, – отвечает Дженара.
– Эм, типа Эммет?
– Нет. Эм – как буква в алфавите.
Я не знаю, смеяться или пугаться.
Мы заходим в коридор. Плитки кажутся необычайно гладкими под ногами по сравнению с асфальтом. К нашему маленькому трио пристают другие; меня засыпают вопросами: «Каково это, почти умереть? Ты видела души мертвых, когда лежала в коме? А рай – он такой, как показывают в кино?»
Это все очень странно, но в кои-то веки не так уж плохо побыть в центре внимания. Со мной заговаривают не из-за того, как я одета, не из-за того, кто мои предки, и я чувствую себя почти нормальной… принятой в круг ровесников.
Когда любопытные одноклассники удовлетворяются моими сдержанными