Корона Подземья. А. Г. Говард
перевернутую на спину черепаху.
Меня окружают новые и новые чудища.
Из белых кувшинов лезут тысячи жуков, щелкающих клешнями; они ничуть не похожи на веселых божьих коровок, нарисованных снаружи. Дверная ручка превратилась в старческую руку, которая подползает ближе и ближе, помогая себе скрюченными пальцами. Кукольные головки на крышках конфетниц лязгают зубами, крохотными и острыми, как булавки.
Я боязливо отступаю на несколько шагов, к двери магазина, стараясь не выпускать чудовищ из виду.
– Морфей! – снова кричу я, но его нигде не видно.
Изуродованные вещи расступаются, образуя проход. Появляются моя лоскутная кукла и клоун – они пришиты друг к другу окровавленной ниткой, как будто над ними поработал спятивший хирург. Вместо четырех глаз у них на двоих – три. На четвертый пришелся шов.
– Помоги мне найти глаз! – умоляет кукла. – Пожалуйста! Пожалуйста! Мой глаз!
От ее детского голоска и от приглушенного смеха клоуна меня пробирает дрожь. Я всхлипываю и, ослепленная слезами, пячусь дальше.
Овца стоит на прилавке и расправляет большую сеть.
– Прячься, глупая девчонка! – кричит она.
– Алисса, сделай что-нибудь! – возникнув над головами жутких тварей, приближающихся ко мне, кричит Морфей. – Ты – лучшее, что есть в обоих мирах. Используй то, что есть у тебя – и чего нет у них! Сделай что-нибудь, спаси нас всех!!!
В поисках убежища я ныряю за груду бабочкиных крыльев. Вязальные спицы валяются на полу, и я, протянув руку, хватаю несколько штук. Сидя в своем ненадежном укрытии, я не обращаю внимания на приближающиеся завывания и лязг. Я беру два крыла, прикладываю их к спице и представляю, что они срастаются. Получается совершенно новая порода бабочек – с металлическим туловищем, острым и смертоносным.
Бабочка-спица оживает в моих руках и трепещет крыльями. Ахнув, я выпускаю ее, и она летит к наступающим чудовищам. Я слишком потрясена, чтобы двигаться.
Крики Овцы вновь побуждают меня к действиям. Я делаю всё новых и новых бабочек, отправляя их вслед за первой.
Мои бабочки бомбят наступающих жуков, загоняя их обратно в кувшины; они пикируют на кукольные головки, хватают их за волосы и дергают.
Вскоре все мутанты отступают, шипя и ворча. Сидя в своем укрытии, я представляю, что оставшиеся крылья, прикрепившись к моей пижаме, могут поднять меня. И уже через несколько секунд я парю в воздухе рядом с Морфеем, закрыв лицо руками, чтобы не смотреть вниз.
– Ты это сделала, – говорит он и обнимает меня.
Я не вижу гордость в его глазах, зато слышу в голосе.
Прежде чем Морфей вновь окутывает нас пеленой сна, Овца кричит «ура» в честь моих стальных бабочек.
Я спасла ее. Я спасла всех.
Водяная помпа в аквариуме булькает, и я возвращаюсь в настоящее. У меня подгибаются ноги, и я упираюсь руками в шкаф, чтобы устоять. Вот почему Морфей прислал мне клоуна, точную копию того, что я видела в лавке Овцы. Это должно было оживить мою память.
Я отхожу от шкафа