Из Африки. Карен Бликсен
довольствоваться газетой.
– Так поступали христиане в больнице, – объяснил он.
Еще долго после этого Каманте доставляло удовольствие вспоминать о проявленном мною невежестве. Он работал бок о бок со мной в кухне, полный скрытого торжества, а потом вдруг разражался смехом.
– Помнишь, мсабу, как ты забыла, что я христианин, и решила, что я испугаюсь помочь тебе нести Msungu Mzee – старого белого?
Каманте-христианин перестал бояться змей. Я слышала, как он объяснял другим парням, что христианин в любой момент может раздавить ногой голову самой сильной змее. Я не видала, чтобы он претворил эту теорию в жизнь, зато однажды наблюдала, как он застыл с непроницаемым выражением лица, заложив руки за спину, неподалеку от хижины, на крышу которой заползла африканская гадюка. Все дети с криком разбежались, словно их раскидал ветер, а Фарах поспешил в дом за ружьем, чтобы пристрелить гадину.
Когда все было кончено и ветер улегся, Ньоре, сын Сайсе, спросил Каманте:
– Почему же, Каманте, ты не наступил этой страшной змее на голову и не раздавил ее?
– Потому что она была на крыше, – последовал ответ.
Однажды мне захотелось пострелять из лука. Я была достаточно сильной, но согнуть лук, который преподнес мне Фарах, все-таки было трудно. В конце концов, после длительной тренировки, я стала умелой лучницей.
Каманте был тогда еще очень мал; он наблюдал за моими тренировками, питая сомнения насчет их успешности. Однажды он спросил:
– Ты остаешься христианкой, когда стреляешь из лука? Я думал, что христиане стреляют из ружья.
Я показала ему в своей иллюстрированной Библии картинку к истории о сыне Агари, где говорилось: «И Бог был с ним; и вырос он, и жил в пустыне, и стал стрелком из лука».
– Значит, он был, как ты, – заключил Каманте.
Он умел обращаться с захворавшим зверьем не хуже, чем с моими пациентами из числа своих соплеменников. Каманте вытаскивал занозы из собачьих лап, а однажды вылечил пса, укушенного змеей.
Одно время у меня в доме жил аист со сломанным крылом. Это была птица с характером: она свободно разгуливала по комнатам, а в спальне затевала безжалостные дуэли со своим отражением в зеркале, отчаянно хлопая крыльями. За Каманте аист ходил по пятам, причем создавалось впечатление, что он подражает его деревянной походке. Ноги у обоих были одинаковой толщины. Африканские мальчишки знали толк в карикатуре и визжали от восторга при виде этой пары. Каманте понимал, над чем они смеются, но никогда не обращал внимания на мнение окружающих, поэтому невозмутимо отправлял мальчишек на болото, собирать для аиста лягушек.
На его попечении находилась также Лулу.
Газель
Каманте проник ко мне в дом с равнины, а Лулу – из джунглей.
К востоку от фермы лежал заповедник Нгонг, представлявший собой девственный лес. Мне было грустно, когда вырубали старые леса, сажая на их месте эвкалипты и различные акации. Этот лес мог бы стать уникальным пригородным парком, но ему была уготована