Краса непутёвая. Александр Николаевич Лекомцев
тебя не пожалел, а ты вот о нём думаешь. Но страшно мне. Ведь это, Ирочка, не доброта из тебя идёт. Ты о себе думаешь. Как – никак, первый мужчина. И ведь от такого мелкого и столько дерьма! Подумать только.
– Я… знаете… не совсем с вами согласна.
– Не надо, Ира, обижаться. Если я не скажу тебе правду, то никто другой этого не сделает.
– Может быть, вы правы. Но мне сейчас не легче. Мне говорила одна женщина в Бодайбо, учительница географии, что во мне спит сам Дьявол, что он когда-нибудь обязательно проснётся.
– Глупая женщина – твоя учительница. Ничего в тебе не спит. Нет, понятное дело, там никакого ни чёрта, ни беса. Ты просто беззащитная девочка, и самоё страшное в том, что мы не знаем, как тебе помочь. После драки не следует кулаками махать. Но, честно говоря, я не желаю твоему другу… ничего доброго. Бог ему судья!
Они вели долгий разговор, да ведь и было, о чём.
Жизнь устроена так, что в одну и ту же секунду один умирает, другой рождается. Не может произойти такого, чтобы в единый час население Земного Шара или, в крайнем случае, посёлка, к примеру, такого, как Заметный начало радоваться или печалиться. Так не бывает, ибо Человечество, хоть и единый организм, но составные его части очень разнородны. В то время, когда Ирине было очень плохо, её сожитель-кровосос Грабов прекрасно проводил время сразу с двумя подругами.
Точнее, именно сейчас он развлекался с одной покладистой и проблемной в житейском плане дамочкой в кустах молочая. Само собой, занимался сексом. Если конечно в пьяном состоянии подобные соития можно так назвать. Происходило не слияние тел или душ, а неуклюжая попытка… отметиться, причислить себя к кругу сексапильных граждан и активных в половом плане.
Но вдруг, откуда не возьмись, появилась и вторая подруга. Она нарисовалась у куста, пьяно покачиваясь, стала терпеливо ожидать своей очереди. Подумав немного, только что появившаяся, жаждущая, изрядно подвыпившая дама, села на пенёк и неторопливо, но решительно сняла с себя трусы. Встала в полный рост, крепко сжимая свои исподние, замызганные подштанники, в правой руке.
Она, что называется, построилась, приготовилась к… радости и счастью. Жаждала стремительного приближения сладкого мига, ибо держала в руках трусы. Может быть, ей сейчас казалось, что она безумна сексапильна и даже обворожительна.
– Ну, чо? Скоро вы там? – С недовольством пробормотала она.– Я тоже хочу.
– Подожди, Нютка! – Сказала, кряхтя, её подруга. – Уже подплывает…
– Чего там ещё подплывает? Гера наш в данном направлении на прииске самый слабый мужик. Чего только в нём Пригожая нашла? Что там может подплывать? Только так… малость помусолиться. По верхам.
– Если будешь тарахтеть не по делу, – Гера тяжело дышал и никак не мог сосредоточиться на главном, – то тебе ничего не обломится. Стоишь тут над душой. Весь кайф нам ломаешь.
У него, явно, что-то не получалось. Но он не очень-то на эту тему переживал. Граков давно уже для себя сделал определённый вывод: рождённый пить – половым гигантом быть не может.
Совсем