Краса непутёвая. Александр Николаевич Лекомцев
я захочу. Понял? Если ты мне приплатишь… нормально, то… А так не лезь! Зубы тебе, пацан зелёный, выбью!
– Такой процесс, пожалуй, произведу я. Пойдём в рощу, тошнотик!
– Ты кого это тошнотиком назвал? Повтори?
– Пойдём в рощу, тошнотик! Не при людях же мне тебя жизни учить, дяденька.
Фёдор крепко схватил за руку Гракова, настолько крепко, что тот, сделав попытку вырваться, понял, что влип, как кур в ощип. Идя на «жёстком» прицепе за Плешаковым, Гера вяло пробормотал:
– Ты что, шуток не понимаешь, пацан?
– Будешь потом шутить. Мы живёт в разных посёлках. Когда ещё встретимся, Гера. А тут такой случай выпал,– Плешаков был настроен решительно, не намерен был терпеть оскорбления в адрес Ирины. – Потом уж ищи и свищи меня. Приходи отомстить, буду рад. Но сразу говорю, что искать меня бесполезно. Ты второй или третий раз в жизни меня видишь, и больше, может быть, тебе такое счастье и не отломиться.
Таким образом, Плешаков втащил Геру в то место, где росло много густых деревьев и кустарника, и уже только там освободил его руку. Граков понял, что надо действовать решительно и наверняка. Он моментально вытащил из-за пазухи нож и бросился с ним на Фёдора. Тот очень легко перехватил его запястье и от души врезал ему кулаком по носу. Гера, обливаясь кровью, упал на колени, оставив холодное оружие в руках совсем юного охотника.
Поскольку пустой рюкзак ещё висел на плечах Плешакова, то он снял его и нож бросил туда. Подом надел поклажу на спину. Граков нашёл в себе силы подняться на ноги, но тут же получил такую быструю и мощную серию ударов кулаками, что о его дальнейшем сопротивлении не могло быть уже ни какой речи. Фёдор плюнул в сторону поверженного врага.
К продуктовому магазину подъехала машина с закрытым кузовом. В кабине, рядом с водителем, находились ещё двое. Женщина с ребёнком, жители села Лонги. Поэтому Фёдор, с загруженным рюкзаком, забрался по лестнице в кузов, и через мгновение машина тронулась с места.
Скорость её движения становилась всё меньше и меньше, потому что дорога, по сути, серпантин, становилась круче и круче. А картина кругом всё та же – горы, покрытые, в основном, соснами да кедрами. Да и в высоком небе парящие орлы.
С разбитой физиономией подходил к дому Ирины взбёшённый Граков. Он ударом ноги открыл калитку, без того еле держащуюся на старых шарнирах. Навстречу ему вышла Татану. Он грубо оттащил её в сторону от двери и направился в дом.
– Сейчас, грязная подстилка, я тебя крепко побью! – Угрожающе, как обычно, сказал он.– Ты у меня заплатишь за всё! Развела тут хахалей!
Ирина решительно загородила вход в своё жильё:
– Больше ты, любимый мой, не переступишь порог этого дома. А если тронешь меня хоть пальцем, то очень плохо закончишь. Иди к своим старым и грязным вешалкам, проверяй их на сифилис!
– Вот уже как ты заговорила! И даже не умоляешь на коленях, чтобы я женился на тебе? Я хренею! Да мне ещё и проще!
– Тебе всегда проще. Ребёнка я рожу, и обойдусь без тебя,– терпение Ирины лопнуло.– Такое грязное существо,