Лицо в темноте. Нора Робертс
повторяя его в темноте, как заклинание.
Они поужинали рыбой с жареной картошкой на кухне вместе с какой-то темноволосой леди. Играла музыка. Похоже, музыка в этом доме играет без перерыва. И стоило дяденьке-папе заговорить, как слова его тоже звучали словно музыка.
Леди выглядела несчастной, даже когда улыбалась. И Эмма спросила себя, а не собирается ли эта леди подождать, пока они останутся вдвоем, чтобы ударить ее, Эмму.
А потом папа выкупал ее. Эмма вспомнила, как на лице у него появилось странное выражение, но он не щипался, и мыло не попало ей в глаза. Только спросил, откуда синяки, и она сказала так, как требовала отвечать в таких случаях мама, если кто-нибудь станет задавать подобные вопросы: она была ужасно неловкой, поскользнулась и упала.
Тогда в глазах у него появилось сердитое выражение, но он не отшлепал ее. А потом дал ей надеть рубашку, и Эмма захихикала, потому что та доходила ей до пят.
Когда он пришел, чтобы уложить ее в постель, с ним была леди. Присев на край кровати, она улыбалась, пока он рассказывал сказку о замках и принцессах.
Но, когда она проснулась, они уже ушли. Они ушли, а комната погрузилась во тьму. Ей стало страшно. Она испугалась, что чудища доберутся до нее, начнут щелкать своими огромными клыками и съедят ее. А еще она испугалась, что сейчас войдет мама и отшлепает ее за то, что она – не дома и не лежит в своей кроватке.
Ой, что это? Эмма была уверена, что услышала какой-то шепот в углу. Дыша сквозь зубы, она приоткрыла один глаз. Тени пришли в движение, угрожающе нависли и потянулись к ней. Зарывшись лицом в шерстку Чарли, чтобы заглушить всхлипы, она попыталась стать меньше – такой маленькой, чтобы ее вообще не было видно, чтобы ее не смогли съесть все те страшные, шуршащие чудища, что скрывались в темноте. Их прислала ее мама за то, что она ушла с тем дяденькой с фотографий.
Ужас нарастал, и она задрожала всем телом, а кожа стала влажной. Страх вырвался наружу вместе с громким криком – она спрыгнула на пол с кровати и, споткнувшись, вывалилась в коридор. Что-то упало и разбилось.
Она лежала, боясь пошевельнуться, прижимая к себе собаку и ожидая самого худшего.
Вспыхнул свет. Она растерянно заморгала. Прежний страх сменился новым, когда до ее слуха донеслись голоса. Эмма отпрянула к стене и застыла, глядя на осколки фарфоровой вазы, которую разбила.
Они изобьют ее! Отправят обратно! Запрут в темной комнате, чтобы ее съели!
– Эмма? – Еще не проснувшись окончательно, слегка покачиваясь после косяка, выкуренного перед тем, как заняться любовью с Бев, к ней подошел Брайан. Она сжалась в комочек, ожидая удара. – С тобой все в порядке, девочка моя?
– Это они разбили ее, – сообщила она дяденьке в попытке избежать наказания.
– Они?
– Темные чудища. Их прислала мама, чтобы они добрались до меня.
– Ох, Эмма. – Он прижался щекой к макушке крохи.
– Брайан, что там? – Запахивая халат, в коридор выскочила Бев. Увидев, что осталось от ее дрезденской вазы, она тихонько вздохнула и подошла к ним, стараясь не наступить