Лицо в темноте. Нора Робертс
что он подкрадывается. Куда ни кинь, всюду клин.
– Пап, – снова позвал он отца.
– М-м?
– Ты обещал поиграть со мной в футбол после обеда.
– Поиграю, когда закончу, Майкл.
Майкл переступил с ноги на ногу в своих поношенных черных кедах. В последние несколько недель он то и дело слышал от отца эту отговорку: «Когда закончу».
– А когда ты закончишь?
– Не знаю, но закончу быстрее, если ты перестанешь мне мешать.
«Проклятье», – подумал Майкл, благоразумно держа свои мысли при себе. Теперь ни у кого больше ни для чего нет времени. Его первый лучший друг уехал к своей бабке, а второй свалился с какой-то дурацкой ангиной или чем-то еще в этом роде. И на что, спрашивается, годится суббота, если решительно не с кем подурачиться?
Впрочем, он решил послушаться отца, отстать от него на время и заняться своими делами. Можно было, например, посмотреть на рождественскую елку, под которой были штабелем сложены подарки. Майкл взял тот, на котором было написано его имя, обернутый в бумагу с дурацкими танцующими эльфами, и осторожно потряс его. Дребезжание, донесшееся изнутри, хоть и слабое, он слушал с истинным наслаждением.
Майкл уже давно мечтал о самолете с дистанционным управлением. Тот шел первым в его списке желанных подарков на Рождество, был написан крупными буквами и подчеркнут три раза. Просто чтобы дать понять маме и папе, что он не шутит. И сейчас он, кажется, убедился, что внутри лежит именно самолет.
Он вернул коробку под елку. Пройдут еще целые дни, прежде чем он сможет развернуть подарок, вынести на улицу и запустить самолет, так чтобы тот начал совершать петли и виражи. А сейчас вот заняться ну решительно нечем!
Из кухни доносились такие запахи, что аж слюнки потекли. Но соваться туда нельзя – не-не! – а то мать непременно пристроит его раскатывать тесто или украшать выпечку. Занятие для девчонок.
Вот спрашивается, как он сможет занять место принимающего в команде «Лос-Анджелес Рэмз», если никто не хочет побросать ему дурацкий мяч, несмотря на все его мольбы? О-хо-хо! И что такого интересного может быть в этих идиотских бумагах и фотографиях? Вернувшись обратно к столу, он провел языком по выкрошенному зубу, который повредил на прошлой неделе, когда упражнялся в езде на заднем колесе на своем велике с тремя скоростями. Ему нравилось, что его отец – коп, он хвастался этим направо и налево. Если верить его рассказам, то папа лихо палил с бедра и сажал таких полудурков, как Чарли Мэнсон, на пожизненное заключение. Ему бы очень не хотелось признаваться приятелям в том, что его отец заполняет бланки на пишущей машинке и изучает досье. С таким же успехом он мог быть и библиотекарем.
Засунув футбольный мяч под мышку, он заглянул отцу через плечо. Майклу вдруг пришло в голову, что если он начнет канючить, то отец в конце концов отложит бумаги в сторонку и выйдет с ним на улицу. И тут взгляд его упал на фотографию Даррена Макэвоя.
– Черт! Это что, мертвый ребенок?
– Майкл! – Лу обернулся, но очередная нотация