Лицо в темноте. Нора Робертс
под кожей. У него были голубые глаза мечтателя, которые он передал по наследству сыну, и соломенные волосы, сейчас изрядно побитые сединой. Изможденный и высокий, он больше не казался огромным, крепким мужчиной, каким выглядел в детстве Брайана. Когда он потянулся за бутылкой, Брайан испытал шок. Руки отца очень походили на его собственные, такие же изящные, с длинными пальцами. Почему он не замечал этого раньше?
– Хорошие вышли похороны, – начал Лайам. – Твоя мать была бы довольна, что ты привез его сюда, чтобы он покоился рядом с нею. – Он налил себе на три пальца виски и жадно опорожнил стакан.
Снаружи начался мягкий ирландский дождь.
А ведь они никогда раньше не пили вместе, сообразил вдруг Брайан. Он подлил виски в оба стакана. Быть может, сейчас им наконец-то удастся найти точки соприкосновения. С бутылкой-посредницей.
– А вот и фермерский дождь, как по заказу, – сообщил Лайам, умиротворенный звуками и виски. – Славный мягкий дождик.
«Фермерский дождь». Его малыш мечтал о том, чтобы стать фермером. Неужели он передал эту черту Лайама Макэвоя Даррену?
– Я не хотел, чтобы он был один. Я подумал, что он должен вернуться в Ирландию, к семье, – сказал Брайан.
– Верно. Ты все сделал правильно.
Брайан закурил сигарету, после чего подтолкнул пачку по столу к отцу. А разговаривали ли они когда-нибудь раньше, вот так, вдвоем? Если и разговаривали, то Брайан этого не помнил.
– Этого не должно было случиться, – проговорил он фразу, безостановочно крутившуюся в голове.
– На свете случается много всего, чего не должно быть. – Закурив, Лайам потянулся за стаканом. – Они поймают тех ублюдков, что сделали это, сынок. Обязательно поймают.
– Прошла уже неделя. – Хотя ему казалось, будто минул целый год. – У них по-прежнему ничего нет.
– Их поймают, – стоял на своем Лайам. – А проклятые твари будут гореть в аду. И тогда бедный малыш обретет покой.
Но сейчас Брайану не хотелось думать о мести. Ему не хотелось думать и о том, что его славный малыш обретет покой в земле. Время ушло безвозвратно, как вода в песок. И этому тоже должны быть причины.
– Почему ты ни разу не приехал к нам? – Подавшись вперед, Брайан положил руки на стол. – Я ведь посылал тебе билеты на свадьбу, на встречу Эммы и Даррена из роддома, на день рождения Эммы, на его день рождения. Господи помилуй, ты ведь ни разу не видел его живым. Почему ты не приехал?
– Управлять фермой нелегко, – ответил отец в промежутке между глотками. Лайам был из тех, кто всегда полон сожалений, которые непрестанно переходят одно в другое. – Нельзя все бросить и укатить незнамо куда, когда приспичит.
– Ни разу! – подчеркнул Брайан. Ему вдруг отчаянно захотелось узнать ответ, услышать правду. – Ты, в конце концов, мог бы отправить маму. До того, как она умерла. Ты мог бы отправить ее.
– Место женщины – рядом с мужем. – Лайам отсалютовал стаканом Брайану. – Хорошо бы тебе запомнить это, сынок.
– Ты всегда был гребаным эгоистом.
Рука