Великий князь. Юрий Сбитнев
отпустил сына с его дочерью Марией.
И только ей выехать из города в одни ворота, как в другие въехал Всеволод со сватами. Не получилось сватовства, и зело расстроился Ольгович. Мономах успокоил: вернётся Мария, по чину и сосватаешь. А пока жаловал великий князь в Киеве землю для Всеволодова двора.
– Строй, дабы было куда привести молодую жену, место значимое, рядом с Мстиславовым двором.
Уважил Владимир будущего внучатого зятя. Взгрустнувший было Ольгович от нечаянной неудачи со сватовством, воспрял разом и без отлога принялся за дело, удивив всех разворотливостью и умом в заботах строительных. Мономах дал ему в том вольную волю, зане104 только этим пёкся.
Да и недосуг было ему править какие-либо другие дела, занят был великий особым, важным делом. Теперь, когда завершён новый летописный свод, переписанный во множестве и разосланный по монастырям, когда выправил и определил он прошлое, следовало подумать о будущем. Мономах и думал, почитай, с самых зрелых лет своих заглядывая в ту далёкую запредель, где обо всех живущих ныне будет одна только память. И что станут помнить о нём потомки – наособицу беспокоило.
Хорошо образованный, свободно владевший многими чужими языками, завидный и усидчивый книгочей, Мономах знал, что изо всех даров божьих, даденных человеку, самым могучим, всё себе подчиняющим и на всё без остатка влияющим, есть дар слова. Всё тленно в мире, и только оно бессмертно – с начала веков и до конца их.
Отдавая книгам многие часы, а порою и дни своей жизни, он и сам пробовал себя в слове письменном. Почасту сиживал за столом, творя писание. И не просто грамоту либо какой указ, либо послание к зарубежным владыкам, в том он давно преуспел и, не прибегая к помощи писцов, мог сотворить нужное куда искуснее, чем они, – Мономах пытался сам творить книжное слово, обращённое не столько к тем, кто жил с ним в одном времени, и даже не к детям, внукам и правнукам своим, но к тем, кто много дальше будет после них. Ему небезразлично, в каком образе предстанет перед дальними потомками и что они будут знать о нём.
Из всех званий, известных князю в пословном ряду, боле всего близки сердцу поучения. «Поучения благоверного князя Владимира Мономаха» – начертал как-то на пергаменте. И это понравилось. Посоветовался о задуманном с митрополитом Никифором, и тот одобрил с благословением. Как книгу, листая годы жизни, написал Мономах обо всём, что выпало ему на долю. Прочитал и не поверил, что сам совершил сие. Всё прожитое им чудесным образом воскресло в яви, воплотившись на листах. Всё, как было.
«Всё ли?» – задался вопросом. И вдруг обнаружил, что многое бывшее с ним не нашло себе места в писании. Подобно тому, как собственноручно изымал из нового летописного свода Селивестра всё лишнее, не должное быть в памяти людской, тут кто-то, помимо его воли, чудесным провидением исключил из написанного им многое, что происходило в былом.
– То есть промысел божий, – решил Мономах. И пусть жизненный путь его таким и останется – прямым и правдивым. Ведь написанное – есть поучение, пример для подражания, назидание
Зане – (ц.-сл.) ибо, так как, потому.