Круг замкнулся. Наташа Кокорева
бог не бросит.
– Даже когда мы не верим, он все равно в нас. Когда мы просим невозможного, он ведет нас по острию лезвия, но в конце концов дает то, что нам действительно нужно, а не то, что мы просили.
– Что ты знаешь про острие лезвия? – Рани сплюнула под ноги и отвернулась.
– Ничего, – тихо сказал Стел. – Но я хотел бы знать. Ты могла бы мне рассказать.
– Рассказать что? – Она вскинулась и посмотрела ему в глаза.
– Что случилось с родителями? Почему сбежала из приюта? Как оказалась на мосту? – Стел помолчал и добавил: – Что произошло сегодня?
Она больше не смотрела на него, а с подчеркнутым любопытством изучала обкусанные ногти.
– Тебе вправду все это нужно?
Стел коротко кивнул.
– Зачем? – Он растерялся, и Рани не дала ему ответить. – Ты играешь со мной. Спроси Сарима, куда ты идешь и зачем тебе в попутчиках самоубийца.
– Я не играю, – твердо произнес Стел. – Я с тобой честен. Я хочу, чтобы ты решала сама.
Развернулся и пошел к часовне.
– Если он все равно в нас, то зачем нужны храмы? – раздалось за спиной.
Камни, обкатанные ветром и тысячами прикосновений, блестели влажными обмылками, манили. Стел невесомо коснулся стены. Вмиг пересохли губы, задрожали пальцы, по коже тянуло упругим ветром. Тепло, намоленное веками, пульсировало, врывалось в душу, очищало.
Стел сбросил грязные сапоги у южных дверей и вошел босым, опустился на колени. Седые камни нависали уступами купола. На широких полках чадили свечи цвета топленого молока. По кругу чернели резные буквы завета праведников:
«Когда отринешь самого себя, взлетишь над мигом между
вдохом и выдохом,
ты прикоснешься к единству мира, напьешься сути своих
стремлений.
Когда пройдешь путем покоя жизнь, Единый впустит душу
в Вечные сумерки.
Иначе вечность в плену желаний ты не дождешься восхода
солнца».
В окно скользнул ветер, взъерошил волосы на затылке и прохладой рассыпался по коже. Тишина залила уши. Стел медленно выдохнул и закрыл глаза. Густо пахло воском, на веках сквозь красный свет проступали темные разводы.
Слассен затянул молитву благодарения. Ученики протяжно подпевали.
«Сарим, прости.
За то, что я сказал, и за то, о чем промолчал.
За то, что я сделал, и за то, что мог бы сделать, но не стал.
Сарим, помоги.
Увидеть цель, путь и спасение. Дойти и обрести мир и покой».
Рокот считает Стела глупым мальчишкой. Зачем идти за ним? Рани ненавидит рыцарей. Зачем вести ее за собой? Можно уйти и забрать Рани, но Агила верит, Стел нужен в походе. Сарим, прости и укажи путь!
Выдох уносил мысли и боль. Тревогу. Гнев. Память.
Вдох искрился светом, погружал в бездонную глубину. Наполнял покоем.
Ладони, сложенные лодочкой над головой, тяжелели, сгущали тепло.
От земли пахло хвоей. Кисло-сладко, протяжно. Солнце, просеянное листвой, стекало по медовым стволам, цеплялось за