Ирландское сердце. Мэри Пэт Келли
я обещала никому ничего не говорить, Нони, пока не придет время. Чтобы избежать пересудов.
– И все же…
Мейм подняла палец, прерывая меня.
– Все рассказать, Нони, – это не всегда лучший выход. Я ведь не терзала тебя расспросами о твоей жизни? Мы с тобой больше не девочки-подружки. Мне всегда нравилось место в Библии, где Иисус говорит: «Не судите, да не судимы будете».
«Она все знает, – подумала я. – О господи, ей все известно!»
Но Мейм лишь улыбнулась и сказала:
– Надеюсь, ты уже догадалась, Нони. Это Майк. Я выхожу за Майка.
– За Майка? За какого Майка?
– За Майка Джея Келли. За твоего брата.
– Моего брата Майка?! О Мейм, но ему же… ему уже сорок пять!
– А мне двадцать девять.
– Но ты еще молода…
– Да, надеюсь, еще достаточно молода. Мы с ним хотим создать семью. Большую семью. Пожениться планируем в ноябре. О Нони, мы уже нашли совершенно потрясающий домик за городом, в Арго.
– Домик? В Арго?
– Ну не могу же я переехать жить к вам. Майк все ждал, пока мальчики Генриетты начнут работать и все вы будете устроены, ну а я… Я люблю его уже очень давно. Мы с ним переписываемся. Он переживал по поводу реакции вашей сестры Генриетты, но если мы действительно хотим семью, ждать дальше уже нельзя.
– Конечно нельзя, – согласилась я.
По крайней мере, хоть у одной из нашего трио будут дети. Как же я буду любить деток Майка и Мейм!
Майк и Мейм. Просто идеально. Мама была бы в восторге. Я уже начала сомневаться: может быть, Божья Матерь Неустанной Помощи все перепутала и решила, что это и было моим особым желанием? Молодец, конечно. Но Майк и Мейм Маккейб переезжают в свой дом… Тогда Пресвятой Деве следовало бы уже сейчас начать организовывать снисхождение благодати на мою сестру Генриетту. В противном случае все силы ада грозят вырваться на свободу.
– Долли хочет прийти на церемонию, – сказал мне Тим как-то вечером, когда мы одевались в номере за неделю до свадьбы Мейм и Майка, которая должна была состояться 11 ноября в церкви Святой Агнессы в Брайтон-парке.
«Если бы мама могла видеть, как они поженятся», – думала я. Прошло уже девять лет с ее смерти, а моя боль так и не утихла.
Я сделала эскиз свадебного платья Мейм, а Роза специально пришла ко мне в студию и сшила его на швейной машинке.
Генриетта орала и бушевала в доме еще несколько недель после того, как Майк сообщил ей, что они с Мейм женятся. Она сразу заявила, что на свадьбу не придет.
– Ни за что!
Майк тогда взглянул на нее, оторвавшись от своей газеты, и спокойно сказал:
– Хорошо, Генриетта. Нам будет тебя не хватать, но поступай так, как считаешь нужным.
Последовало несколько дней напряженного молчания, но потом за завтраком она объявила:
– Я пойду туда ради нашей матери. Хотя не знаю, что бы она сказала о том, что я нарушила обещание, данное ей на смертном одре.
Генриетта помнила какие-то разговоры с мамой,