Остальные тридцать два. Полное собрание рассказов. Эрнест Хемингуэй
ее продвижение наилучшим образом.
– А вместо этого?..
– А вместо этого все происходит так, как будет завтра. У нас, черт возьми, так мало орудий, что нас используют как малоподвижное бронированное средство доставки пушек. А как только ты останавливаешься и принимаешься изображать легкую артиллерию, ты теряешь подвижность, которая худо-бедно обеспечивает твою безопасность, и тебя начинают прицельно расстреливать из противотанкового оружия. А если не это, так мы вообще становимся чем-то вроде железных детских колясок для перевозки пехоты. И в конце концов уже не знаешь, коляска ли довезет тех, кто внутри, или им самим придется толкать ее. И никогда не знаешь, будет ли кто-нибудь позади тебя, когда ты доберешься до места.
– Сколько танков сейчас у бригады?
– По шесть на батальон. Всего тридцать. Но это теоретически.
– Ты бы все-таки пошел помылся, а потом поедим.
– Ладно. Только не надо опекать меня и думать, что я чего-то боюсь, потому что я ничего не боюсь. Просто устал и захотелось поговорить. И не надо разговоров для подъема боевого духа, для этого у нас есть политический комиссар, и я сам знаю, за что воюю, и ничего не боюсь. Но мне хотелось бы, чтобы нас использовали с умом и более эффективно.
– С чего ты взял, что я собираюсь поднимать твой дух?
– Вид у тебя такой.
– Я просто хотел узнать, не нужна ли тебе девушка, вместо того чтобы вести жалобные разговоры о смерти.
– Нет, девушки мне сегодня не нужны, а жалобные разговоры я буду вести сколько хочу, пока это никому не мешает. Или тебе мешает?
– Пошли, примешь ванну, – настаивал я. – И можешь вести настолько жалобные разговоры, насколько тебе хочется.
– Как ты думаешь, кто был тот коротышка, который разглагольствовал так, будто слишком много знает?
– Понятия не имею, – пожал плечами я. – Но постараюсь выяснить.
– Он на меня тоску нагнал, – пожаловался Эл. – Ладно, пошли.
Пожилой лысый официант отпер дверь и выпустил нас на улицу.
– Как там наступление, товарищи? – спросил он уже на пороге.
– Все нормально, товарищ, – ответил Эл. – Все хорошо.
– Слава богу, – произнес официант. – Мой сын воюет в Сто сорок пятой бригаде. Вы с ней не сталкивались?
– Я танкист, – объяснил Эл. – А этот товарищ снимает кино. Ты не бывал в Сто сорок пятой? – обратился он ко мне.
– Нет.
– Они на Эстремадурской дороге, – сообщил пожилой официант. – Мой мальчик – политический комиссар пулеметной роты. Это мой младший. Ему двадцать лет.
– А вы в какой партии состоите, товарищ? – поинтересовался Эл.
– Ни в какой, – сказал официант. – А мой сын – коммунист.
– Я тоже, – кивнул Эл. – Наступление, товарищ, еще не достигло решающей стадии. Оно идет очень трудно. У фашистов очень сильные позиции. Вы, здесь, в тылу, должны держаться так же стойко, как мы там, на фронте. Возможно, нам не удастся взять их позиции