В тени баньяна. Вэдей Ратнер
полу как убитая.
– Лежала как раздавленный жучок, – подхватила тетя Индия, звонко рассмеявшись.
Как только я принялась за рис, в животе у меня заурчало от голода. Мы ведь наверняка что-то ели днем, но я не могла вспомнить, что именно. Все как в тумане. Сколько я спала? Неужели прошел всего лишь день с тех пор, как солдат постучал в ворота нашего дома? Мама и тети продолжали сортировать еду, отделяя скоропортящиеся продукты от сушеных запасов и консервов.
Кажется, к маме вернулось ее самообладание. Она снова была хозяйкой, женщиной, на которой держится весь дом. Вот и сейчас она руководила остальными: говорила им, что лучше оставить, а без чего мы можем обойтись – например, без бутылки бренди, которую тетя Индия взяла для мужчин, или без банки масла, которую Тата в последний момент прихватила из холодильника, когда мы уезжали из дома. Тетя Индия энергично кивала, во всем соглашаясь с мамой. Тата, конечно, держала себя по-королевски, однако на кухне отдала бразды правления маме, хотя та была намного моложе ее.
– Что бы мы без тебя делали, Ана! – призналась Тата. – Масло в такую жару – о чем я только думала! Наверное, от испуга решила взять то, что невозможно достать.
– Не волнуйся, – засмеялась мама. – Завтра приготовим что-нибудь на нем – сделаем детям блинчики с манго. Или обменяем на свежее мясо – возьмем говядины у местного мясника. То же самое с бренди. – Она лукаво кивнула тете Индии. – Если, конечно, ты еще не сказала мужчинам.
Женщины дружно засмеялись, однако смех быстро стих, когда тетя Индия осторожно спросила:
– Думаете, выходить на улицу не опасно?
Все молчали. Мама повернулась ко мне, будто не хотела, чтобы я слышала их разговор. Однако не успела ничего ответить – Тата ее опередила.
– Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Все это ужасно. – Она покачала головой. – Они повсюду, стреляют налево и направо. Одно слово – варвары.
– Они говорят, если человек носит очки, значит, слишком много читает, – сказала тетя Индия. – А чтение – занятие интеллигенции.
Я взглянула на Тату. Ее очки всегда висели на шее, на золотой цепочке. Однако сейчас их не было. Потом я вспомнила, что тетя сняла их, пока мы ехали в машине. И в одночасье события всего дня проступили в моей памяти: отъезд из дома, переполненные улицы, выстрелы, люди, которых разлучили с близкими, страшный беспорядок повсюду.
Я отодвинула тарелку с рисом.
– Больше не будешь? – встревожилась мама.
Я помотала головой. Меня мутило.
На балконе в низких плетеных креслах сидели две тени – папа и Большой Дядя. Между ними на журнальном столике стояла бутылка красного вина. Увлеченные беседой, они сидели в темноте, не считая крохотного огонька от сигареты Большого Дяди. По Меконгу скользили лодки с фонарями, и казалось, будто за балконом проползает, сверкая чешуей, огромная змея. По всему берегу горели костры. Повсюду виднелись темные силуэты солдат. Они стояли, сжимая в руках оружие, и неотступно следили за происходящим. Где-то вверху, на пальме,