Морфология праздника. Сборник статей
запечатлелось в коллективном фольклористическом сознании унифицированное представление о процедурах, в ходе которых звучали подблюдные песни. Представления эти ограничивались мантическими действиями, а именно бросанием сакральных предметов в общий сосуд, вытаскиванием их по одному наугад, напеванием иносказательных песен на каждый такой предмет и, наконец, расшифровкой предсказаний, заложенных в этих, полных темного смысла, песнях-загадках.
На периферии данного хрестоматийного комплекса мелькали и кое-какие гипотезы – например, о том, что некогда подблюдные гадания были очень серьезным общедеревенским событием, касающимся всех, от мала до велика, или о том, что эти гадания изначально были связаны с аграрными культами и отсюда – гадание на хлеб. Но все высказанные предположения так и осталось замечаниями, наблюдениями и не приобрели значения, формирующего общий взгляд на это интересное явление – сугубо русское на фоне восточнославянской календарной обрядности.
Не нашло должного места и чрезвычайно любопытное замечание Н. А. Львова, содержащееся в его предисловии к знаменитому собранию русских народных песен с мелодиями 1790-го года, музыкальную часть которого выполнил Иван Прач. Позволю себе привести полностью данное высказывание Н. А. Львова:
«Старинная греческая игра и песня, поныне еще известная под именем Клидона, есть то же самое, что у нас подблюдные песни.
Клидона у греков состояла в некотором прорицательстве будущего щастливого или нещастного в женитьбе или любви событии: собравшиеся гречанки клали в сосуд каждая своё кольцо, перстень или какую-нибудь монету, которые потом вынимали под песни и при какой чей перстень вынется, то и сбудется. Мы то же самое делаем, когда поем подблюдные песни, с тою только разницей, что в Греции кладут залоги в сосуд, водою наполненный, а у нас в покрытое блюдо.
К русской Клидоне прибавили уже славяне свой любимый припев, которого у греков не было: они припевали, и мы тоже поем «слава», главное божество славянского народа, коего имя заимствовали они от великих дел своих и которое весьма часто употребляли не только в песнях, но и в собственном названии людей» [Львов-Прач 1955: 41].
Характерно, замечания о Клидоне были выброшены во втором и третьем изданиях собрания песен (1806, 1815). Сам Львов скончался в 1803 году, и наблюдать над переизданием не мог. Какими мотивами были вызваны сокращения, неясно. Но можно отметить, что в русской фольклористике начала XIX в. не удержалось представление о русских древностях как ближайшем наследнике восточно-римской культуры, распространенное в эпоху Чулкова и Львова. О Клидоне больше никто не вспоминал, а об обрядности подблюдных песен утвердилось мнение, будто порядок связанных с ними гаданий сложился в рамках чисто товарищеских взаимоотношений между сверстниками, без всякой субординации и ролевых различий. Во время святок, когда девушки подобным образом гадают, они объединяются на основе полнейшей самодеятельности в функционально нерасчлененную группу: все бросают, все вытягивают, все поют, все толкуют. Таковой представлялись процедура подблюдных