Морфология праздника. Сборник статей
спать, расходятся по домам. Опираясь на другие источники, 3. И. Власова писала о том, что сосуд этот поручалось хранить девушке, выбранной, чтобы принести воду [Власова 1976: 100].
3. Наутро (после церковной службы) девушки вновь собираются в доме, где стоит «молчаливая» вода, чтобы вынимать перстни из сосуда. При этой процедуре и поются энигматические припевки.
4. Далее собравшиеся, получив назад свои предметы, переходят к другим гаданиям, затем – игры, танцы и проч. [Арнаудов 1971: 326–327].
В болгарских описаниях находим мы и данные о том, что роли участвующих в таких гаданиях, оказывается, распределялись строго определенным образом и выдвигали жесткие требования к отбору лиц для исполнения данных ролей. Так, девушка, которой поручалось вынимать перстни из сосуда, обязательно должна быть первым ребенком в семье. Девушку эту наряжают как Еньову Булю – т. е. как невесту – или же в праздничный наряд молодухи. Одежду ее кропят «молчаливой» водой. Ей завязывают глаза, она встряхивает сосуд и достает оттуда предметы.
Вторая роль – коллективная. Это – песенницы или, точнее, прорицательницы. На данную роль назначают двух девушек либо приглашают двух опытных женщин (в Болгарии компания гадающих не обязательно состоит исключительно из девушек, в ладуваниях могут участвовать и не старые еще женщины).
Третья роль – это та самая «молчащая» девушка, которую посылают за водой [Арнаудов 1971].
Существенна еще одна подробность: в числе семи домов, откуда приходят девушки на «ладуване», обязательно должен быть один, где первенцем в семье является дочь [Арнаудов 1971]. В итоге в болгарской обрядовой традиции мы наблюдаем значительную дифференциацию ролей и процедур, связанных с гаданиями на перстнях, а вовсе не спонтанную коллективность.
Сходные обычаи греков Средневековья встречаются в комментарии Феодора Вальсамона к одному из канонов Шестого Вселенского (Трулльского) собора. Он упоминал медный сосуд с узким горлом, куда наливали морскую воду и опускали вещи, принадлежавшие каждому из гадавших, девушку-первенца, одетую, как невеста. «Коль скоро эта девица получала от сатаны силу давать ответы на вопросы, – сообщал Вальсамон, – они с криком спрашивали о чем-нибудь добром или предвещающем несчастье, а девица, вынув из вложенных в сосуд вещей какую-нибудь, наудачу попавшуюся, показывала» [Правила 2000: 496]. Комментатор утверждал, что этот обычай совершался до правления патриарха Михаила (1208–1214), т. е. в XII в., однако такая традиция сохранялась и в конце XIX в. Особая роль девушки отмечалась местными этнографами, но с тем уточнением, что выбирается не всякая девушка- первенец, а только та, у которой живы родители, и ей поручается нести воду из источника. И в других деталях описания этого же обычая в Афинах и на островах Эгейского моря, сделанные много позже (они приведены М. Арнаудовым), перекликались с тем, о чем упоминал Вальсамон в своем обличении «еллинских» пережитков.
В этнографических источниках, касающихся быта греков в XIX–XX вв., подобные гадания называются «Клидон». В большинстве известных случаев