Морфология праздника. Сборник статей
предсказаний в этот момент, понятно, сделано быть не может, и этим сбор колец сближается с действиями над хлебом. Записей прелюдии такого типа сохранилось крайне мало, и она выявляется в отдельное ритуализованное действие фактически лишь благодаря песням, сопровождающим сбор колец. Припевания при сборе колец в блюдо пронизаны брачными мотивами и этим близки свадебным приговорам или беседным припевкам. Такое редкое вступление к подблюдным гаданиям было записано в 1850-е годы в г. Кинешме Костромской губ. священником И. Победоносцевым и затем неоднократно цитировалось:
…Пожалуй-ка, молодец,
В наш сад посидети,
Зелен наградити.
Вечор у нас девушки
По саду гуляли,
Весь сад приломали,
Зелен притоптали и т. д.
Недавно среди смоленских материалов была опубликована еще одна до сих пор неизвестная начальная песня с очень странным для подблюдных песен текстом, однако тоже посвященным хлебу и вместе с тем содержащим брачные мотивы, что роднит его с песенками, сопровождающими сбор колец:
Ох, и дай, Боже, жито густое, ой, лёли!
Жито густое, колосистое,
Чтоб было с чего пива варити,
Пива варити – ребят жанити,
Ребят жанить – девок отдавать,
Хто ребят жанит – тот Бога молит,
Хто девок отдает – тот сильно плачет.
В этой песне, в отличие от всех прочих подблюдных песен, содержащихся в СМЭС, нет традиционной закрепки «Кому поем – тому с добром, Кому сбудется – не минуется». Точно так же и в подблюдных песнях, опубликованных Семевским и Станиловским, начальные песни, посвященные государю и правительству, закрепок не имеют. Последними сопровождаются только песни с предсказаниями каждому из участников гадания.
Земцовский проницательно заметил, что подблюдное гадание начиналось с «хлебной песни» – величальной хлебу как живому существу, – с песни, не имеющей отгадки» [Земцовский 1970: 16). И действительно, любая слава высоким персонам, которые достаточно цитированы в данной работе, отгадок не имеют. Поэтому не имеют такие песни и закрепок, напоминающих формулу «ключа» в заговорах[36].
4-в. В самых свежих записях подблюдных гаданий прелюдия не отмечается – возможно, тому виной выше обрисованное поверхностное представление о стихийности таких гаданий, взявшее верх в отечественной этнографической литературе и влияющее на полевую собирательскую работу. Однако, как свидетельствуют изложенные факты, еще в начале XX в. собиратели-этнографы отмечали ритуализованный пролог к подблюдным гаданиям, когда совершались действия над символическими предметами, имеющими обобщающее значение и не используемыми для персональных предсказаний.
5. В довершение необходимо еще указать, что помимо фиксированного начала подблюдные гадания имели и заключительный раздел, также выделяющийся во
В фольклорных записях, фиксирующих материал, достаточно уже забытый, мы встречаемся с утратой закрепки к большинству публикуемых песен [Смирнов Вас. 1927] или, наоборот, с присоединением закрепки к начальной песне, где, скорее всего, она не предполагается [Земцовский 1970: 137, песня № 108; Мехнецов 1985: 115, песня № 1]. Произошел ли распад текста, или изначально традиция пения распространенных подблюдных песен была в данной местности таковой, сказать трудно. Решить вопрос о песнях, сопровождающих пролог подблюдных гаданий, возможно лишь на примере записей Чулкова, Семевского, Станиловского, Разумихина и каких-то немногих других, позволяющих понять, как исполнялся в какой-либо одной компании (одном селе, поместье) репертуар подблюдных песен, достаточно сохранившихся во всех компонентах: славление / загадка, закрепка, припев. Когда каждая песня снабжена закрепкой и на их фоне какая-то дается почему-то без закрепки, это заставляет задуматься: что же общего между песнями, лишенными этого добавления? И тогда нетрудно заметить, что именно начальные песни, песни-славления закрепками не снабжены и тем самым отличаются от песен-предсказаний конкретным участникам гадания. Песня без закрепки – это, как и разбор кусочков хлеба из гадательного блюда, знак границы перед свершением собственно гадания.