Работорговцы. Черный пролетарий. Юрий Гаврюченков
грустно посмотрел на него. Он уже начал оправляться после шока.
– Тут ещё, – Скворец подал небольшую брезентовую котомку.
Старый лучник вытащил за провода два резиновых круга, соединённых гибкой стальной дугой, и за провод потоньше металлическую коробочку с рычажком, снабжённым на конце латунной кнопкой.
– О, как!
– Учебное пособие по физике, – Нурислам Ильясович вздохнул. – Тащил на себе через всю Русь, но не пригодилось.
– Не пригодилось, говоришь? – Щавель дунул на крышку чемоданчика. – Пыли почти нет.
– Жена прибирается, – объяснил басурманин. – Очень она уборку любит, до веника и тряпки сама не своя.
– Лучевой антенны в комплекте нет, – заметил командир. – Жена, наверное, смела ненароком?
– Проволока же, – слабо усмехнулся Гиниятуллин. – В хозяйстве пригодится.
– Наверное, хозяйственная жена проволоку на дерево закинула, – предположил Щавель. – По дурости бабьей. А снять не смогла? Если до рассвета подождать, мы эту проволоку сможем увидеть, так?
– Так, – подтвердил Нурислам Ильясович, начавший заметно оживать.
– Ищите как следует, – скомандовал Щавель. – Или сам остальное выдашь? – обратился он к басурманину и заверил: – На суде зачтётся.
Гиниятуллин отвернулся.
– Нечего мне выдавать, – буркнул он себе под ноги.
Щавель кинул тумблер в положение «ВКЛ», стрелка в окошечке прыгнула было вперёд, но вернулась к нижней отметке. Командир откинул заднюю крышку, вытащил пару чёрных коробочек с четырьмя железными винтами и двумя пробочками. Придвинул к лампе, осмотрел, понюхал, осторожно потряс.
– Аккумуляторы полны, щёлочь свежая. Давно, говоришь, на связь выходил?
– Вы не так поняли. Это какая-то ошибка, – злобно сказал Гиниятуллин, продолжая смотреть в пол.
– Основная ошибка, – Щавель говорил наставительно, как учитель тупому школяру, – на которой образованный класс претыкается по жизни, это считать, что все вокруг дикари и ни в чём не смыслят.
Губы басурманина беззвучно шевелились. Должно быть, колдовал, чтобы обрести силы или отвести шмонщикам глаза от остального палева.
– Ищите, – подстегнул Щавель своих подручных. – Мы должны динамо-машину найти, ареометр и запасы химикалиев. Химикалии не нюхать, на язык не пробовать, пальцы в мешок не совать. Они едкие.
В доме закипел шмон. Увлечённый всеобщим куражом, Михан ринулся содействовать. Первое, что попалось ему на глаза с поста в прихожей, была корзинка с котятами. Прилепил свечку на край скамьи, запустил руки в тёплое шевелящееся нутро. Котята запищали. Кошка-мама зашипела с печки. Михан сунул пальцы под подстилку с обеих сторон, будто вьюнов ловил, и возле дна нащупал что-то твёрдое.
– Дядя Щавель!
Парень так потерялся от своей находки, что забыл и место в дружине, и субординацию. Да уж было не до того.
– Понятые, смотрите.
На стол лёг увесистый свёрток. В измазанную кошачьими выделениями