Альфонсина Сторни. Потерянная нежность. Павел Алешин
два слова,
– что говорю, не желая того – о, жизнь так прекрасна! —
столь нежных, столь кроткого зова,
что на тело льют масло душистое словно.
Столь нежных и столь прекрасных,
что нервные мои пальцы,
как ножницы, тянутся к неба тканям атласным.
О, пальцы мои срезать
звезды желают так страстно!
Страх
Так близок твой взгляд был, и страсть тебя жгла.
Как львица, готовая в сердце вцепиться,
Я, преображенная, вдруг замерла.
Луна мне: … снег, гибель, забыться, забыться…
«Все – пепел, – вскричала я – прах!». Мы застыли,
и статуй, двух бронз, холоднее мы были.
Предчувствие
Я предчувствую, что жить мне осталось недолго.
Голова моя словно плавильная печь,
все очищает и поглощает.
Но без единой жалобы и без всякого страха
я тихо хочу умереть безоблачным вечером,
под ясным солнцем.
И пусть белая змея родится в ветках жасмина,
и, нежная, нежно пусть в сердце меня ужалит.
Пой!
В то время как меня пугает мрак ночной,
а я страдаю, плачу и хочу забыться,
о людях ничего не знающая птица,
ты, со златыми крыльями, ты, птица, пой!
Спи!
Безмолвный мрамор, чьи глаза пусты,
О, ты, в одну смотрящий точку, ты!
Не просыпайся никогда – веками
Спи…
Пока в тебе свои вьют гнезда птицы
И сила пробуждается весны,
Безмолвный мрамор, чьи глаза пусты,
Спи же, спи.
Пока вселенная своею мощью
Извечной движет вечные миры,
Ты вечно, о, несчастнейшая форма,
Спи же, спи же, спи…
Послушай
Я рядом прилягу, безмолвно, безмолвно,
в духах вся, в духах, потеряв мыслей нить,
и не будет ни слов у меня, ни желаний,
только буду уметь любить.
Как воды падут, монотонно и грустно,
найду твою грудь, чтобы груз свой склонить
на нее, непосильный, что душу терзает,
и что я не могу объяснить.
И жалости буду просить я, любимый,
и слезы начну я безмолвные лить —
так на город небесные воды спадают
и не могут его изменить.
И грустною ночью, когда ты разлюбишь,
глаза свои вытру я, чтобы уплыть
в те моря черноты, где владения смерти,
и вовеки чтобы – не быть.
Я
Любя, печалью мягкою я таю.
Могу я небо опустить – другого
когда я душу со своей сплетаю.
И пуха мягче я тогда любого.
Никто, как я, так не целует руки,
не нежится в мечтах так не по делу.
И душу нежную такую телу
другому не давали на поруки.
В глазах любимых гибну я, живыми
когда их ощущаю под своими
я пальцами