Ходили мы походами (сборник). Селим Ялкут
– рудиментом великого инстинкта, большей частью утраченного, но Аркадий явно ощущал, что участие немцев в перестройке его ресторана не могло быть простым совпадением. То был случай, драгоценное стечение обстоятельств, которые где-то там, на планшетах звездных карт сошлись в единый замысел. Осталось разгадать его и победить.
Год назад отец Аркадия – человек явно немолодой, но бодрящийся и даже сохранивший, благодаря худобе, некое подобие военной выправки, принимал у себя друга молодости. Аркадий помнил того с младенчества, как дядю Осю. Ося был соратником отца по довоенному комсомолу (Когда это было? Удивительно даже вспомнить.), сохранил дружбу и в более поздние годы, но десять лет назад выехал из страны вместе со старшим сыном, овдовел и жил теперь в Германии. Старшему сыну у нас не давали хода, мешали с диссертацией, а в Германии он работал в большой клинике ухо-горло-нос и устроен был, как сказал теперь Ося, что давай нам всем Бог. Впрочем, Ося квартировал самостоятельно, не отягощал сыновнюю жизнь. Он оставался патриархом. Теперь в Германию переезжал и младший сын, обретавшийся до сих пор в Москве. Тот был зятем известного кинорежиссера, который бешено сопротивлялся эмиграции, держал, сколько мог, возле себя семью и даже теперь остался снимать, несмотря на отъезд жены и дочери.
Обо всем этом Ося сейчас рассказывал. Одет он был, как с картинки, – добропорядочный джентльмен в светлом кофейного цвета костюме, голубой рубашке и сандалетах – не случайных, а в тон. Собрать это все разом, да еще на пожилом человеке, которому, как говорится, впору махнуть на себя рукой – редкий случай, для этого точно нужно быть иностранцем. Ел Ося аккуратно, не то, чтобы не жадно, а совсем уже умеренно, что даже огорчает наших хлебосольных хозяев, готовых закормить дорогого гостя до дурноты. Отбирал ложечкой по кусочку, с видимым, как и положено иностранцу, безразличием к еде. А ведь знал, что старались к его приходу, отец Аркадия торт специально заказал. Конечно, Ося похвалил, но спокойно, даже, видно, задумался, будто припоминая забытый вкус, и только потом решил – возьму и похвалю. Ел деликатно, разложив на коленях полотенце, чтобы не закапать чаем красивые брюки, не проронить на них крошек. Пожил таки человек в Европе, успел. Известно, что долгое пребывание за границей оказывает эффект, подобный хорошему курсу физиотерапии. Кожа постепенно молодеет, разглаживается, принимает младенческий нежно-розовый цвет или наоборот, бронзовеет, как от горного солнца. Такая метаморфоза происходит непременно со всеми, причем, как клянутся сами эмигранты, не требует от них особых усилий, кроме постоянного пребывания в обширном географическом регионе, называемом у нас исчерпывающе просто – за бугром. В общем, Ося глядел таким молодцом, что глаз трудно отвести. В прошлом году он позволил сыну свозить себя в Испанию. Там присутствовал на корриде и видел, как бык насмерть забодал тореадора. Ося сочувствовал быку.
– Ты помнишь, как мы тогда переживали за этих испанцев? Деньги собирали. Чтоб вы сейчас так жили на эти деньги, как они. Ему надо видеть. – Ося устремил костлявый