Время памяти. Сергей Александров
распространённая немецкая собачья кличка.
Motorred – мотоцикл.
– Siehe, Kurt, welcher guter Hund! (– Смотри, Курт, какой хороший пёс!
– Ist verlorengegangen… (– Потерялся…)
– Platz! (– Место! – термин немецкой дрессуры.)
– Siehe, versteht! (– Смотри, понимает!)
– Jetzt wird der kleine Zirkus! (– Сейчас будет маленький цирк!)
– Voran! Fass! (– Вперёд! Взять! – термин немецкой дрессуры.)
– Vorsichtig, Kurt! (– Осторожно, Курт!)
Аслан
– Вылет самолёта «Москва-Октябрьский» в связи с неготовностью принимающего аэродрома задерживается. О времени вылета будет сообщено дополнительно. Следите за нашими объявлениями…
И вот так через каждые пятнадцать минут на протяжении уже более двух часов.
Снегопад.
Непреходящее бедствие для всех маленьких провинциальных аэродромов…
Аэропорт «Быково».
Такие объявления в нём идут с интервалом в одну-две минуты.
Кто-то, размахивая руками, ругается у стойки администратора. И его не слышно. Чей-то пацан лет пяти-шести раскапризничался от долгого ожидания и людского гама – и орёт. И его тоже не слышно. Через пяток кресельных рядов неунывающие студенты хором поют под гитару. И их вообще совершенно не слышно.
Слышно только одно:
– Внимание! Вылет самолёта «Москва- Бугульма» задерживается…
В который раз ругал я себя последними словами. Ишь, какой барин выискался – не захотел в поезде одни сутки поскучать – на самолёте ему приспичило! В восемнадцать ноль-ноль «Октябрьский» до утра закроют – и будешь на жесткой лавке под аккомпанемент диспетчерских объявлений до утра бока мять!
С очередным гласом из репродуктора кому-то повезло – две тётки с огромным запечатанным рулоном ковра подхватились и рванули в сторону терминала.
И тут же их места напротив меня заняла пожилая супружеская пара – осунувшаяся от усталости, с заплаканными глазами, женщина, вроде бы – татарка, и прям таки огромный – под два метра – сухощавый мужчина славянской внешности.
Муж гладил жену своей большой ладонью по голове, по плечу, шептал что-то на ухо, заботливо придерживая прядь полуседых волос…
«Тоже, наверно, опаздывают – вот и расстроилась женщина, – подумалось мне. – Да и ладно – у меня своих забот хватает!»
Еще раза три всё тот же противный и назойливый, как осенние мухи, женский голос извещал всех и каждого о невозможность полёта в Октябрьский, и я окончательно смирился с мыслью о неизбежности ночёвки в аэропорту. До Роковых восемнадцати ноль-ноль оставалось всего два с половиной часа…
– Извините за беспокойство, где здесь можно отбить телеграмму?
Я поднял от Агаты Кристи, которую перечитывал от нечегоделанья во второй раз, глаза.
Тот самый мужчина, что утешал сидящую напротив женщину, слегка склонился ко мне и повторил вопрос:
– Где здесь телеграммы дают, случайно не знаете?
Так я познакомился на коротких полтора часа с Дмитрием Васильевичем и Розой Назимовной.
И с её умершим братом Асланом Назимовичем…
В Альметьевске,