Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики. Дэниел Тюдор
уходит на взятки вышестоящим чиновникам). Экономика КНДР толком законами не регулируется, поэтому остановить пользующегося высоким покровительством инсайдера, занимающегося теневой бухгалтерией, по сути, некому. Работающая в таком режиме, по словам одного информированного источника, организация может поправить свой бюджет, ее основатели богатеют, а менеджеры и руководители (обычно – работники этого учреждения) при удачном стечении обстоятельств зарабатывают в месяц до 300 и 500 долларов США соответственно. Это, конечно, несопоставимо с тем, сколько зарабатывают менеджеры в Южной Корее, но в Северной такой доход обеспечивает впечатляющий уровень жизни[26]. Более того, талантливым менеджерам удается иногда убедить своих боссов выдать разрешение на создание собственных дочерних предприятий – ждать такого разрешения приходится и год, и два (да и подмазывать кого надо тоже необходимо), но терпение окупается сторицей.
Произведенная продукция, как и выручка, также может подвергнуться искусственной «усушке» и «утруске». Сельскохозяйственная продукция или товары, произведенные на государственной фабрике, имеют склонность «пропадать» где-то по пути, что позволяет предприимчивому чиновнику иметь свой профит. «Пропавшие» товары оканчивают свой путь, естественно, на чанмаданах. Хотя связанные с государством элитные предприниматели принадлежат к совершенно иному социальному слою, чем аджуммы с чанмаданов, они прекрасно находят общий язык, когда речь заходит о бизнесе. Так, считается, что примерно 20 % ассортимента чанмаданов – продукты корейского происхождения (остальное – в основном китайского).
Поскольку все компании официально принадлежат государству, безопасность предпринимателя зависит в первую очередь от его личного авторитета и связей. За самые перспективные возможности идет отчаянная грызня. Потенциальному предпринимателю жизненно необходим покровитель – по-настоящему могущественный человек, который будет защищать своего протеже. Разумеется, покровительство подразумевает ответные жесты со стороны предпринимателя – попросту говоря, бакшиш. В некотором смысле вся властная верхушка Северной Кореи занимается «крышеванием» различных бизнесов.
Помимо этого, представители высших эшелонов управляют и собственными предприятиями. До того как пасть жертвой подковерных игр и отправиться в неожиданную громкую отставку (закончившуюся казнью в декабре 2013 года), Чан Сон Тхэк – дядя Ким Чен Ына (был женат на младшей сестре Ким Чен Ира) и один из самых влиятельных представителей северокорейской политической верхушки времен «Кима-среднего» – контролировал разветвленную сеть бизнес-операций впечатляющего масштаба. По самым скромным оценкам, стоимость активов под его контролем составляла около 80 млн евро. Г‑ну Чану «принадлежали», например, роскошные отели в Китае, кроме того, он курировал значительную часть кросс-граничной китайско-корейской торговли. Считается также, что
Справедливости ради нужно сказать, что средний работник южнокорейской компании работает несколько больше. В обеих странах рабочий день начинается рано – на работу (и в офис) принято приходить раньше, чем туда явится босс. Работники северокорейских «корпораций» приходят на службу примерно в 7:30 утра и прибираются до восьми, после чего проводятся общее собрание и политинформация. Непосредственная работа начинается в 9:00 с полуденным перерывом для быстрого перекуса. После полудня можно вздремнуть часов до двух – чего, конечно, ни один уважающий себя босс южнокорейского