Незнакомка из Уайлдфелл-Холла. Энн Бронте
доказал вам, насколько это ошибочно, насколько это противоречит Писанию и здравому смыслу – внушать ребенку презрение и отвращение к божественным дарам, вместо того чтобы научить его ими пользоваться?
– Возможно, сударь, вы и лауданум[27] считаете даром провидения, – с улыбкой ответил мистер Лоренс, – но вы ведь согласитесь, что большинству из нас лучше воздержаться от его употребления, даже умеренного. Однако мне бы не хотелось, – заключил он, – чтобы вы слишком серьезно отнеслись к этой аналогии, в подтверждение чего я допью свою рюмку.
– И надеюсь, нальете еще одну, мистер Лоренс, – промолвила матушка, пододвигая ему бутылку.
Он ответил вежливым отказом, потом, чуть отодвинув свой стул от стола, повернулся ко мне – мы с Элизой Миллуорд сидели на диване позади него, – и безразличным тоном спросил, не знаком ли я с миссис Грэхем.
– Видел ее раза два, – ответил я.
– И как она вам?
– Не могу сказать, что очень понравилась. Она красива, я бы сказал, изысканна и привлекательна внешне, но отнюдь не мила. Эта женщина, склонная, как мне показалось, испытывать стойкие предубеждения и упорно их придерживаться, подгоняя все на свете к своему предвзятому мнению, слишком тверда, слишком остра, слишком горька, на мой вкус.
Мистер Лоренс не ответил, только опустил глаза и закусил нижнюю губу; вскоре он поднялся и не спеша направился к мисс Уилсон, которая, по-моему, в той же степени притягивала его, в какой я отталкивал. В тот момент я вряд ли это заметил, но впоследствии и это, и другие мелочи той же природы всплыли в моих воспоминаниях, когда… Впрочем, не буду опережать события.
Вечер завершился танцами, и наш достойный пастырь не счел для себя зазорным присутствовать при таком развлечении. Мы наняли одного из деревенских музыкантов, дабы он, играя на скрипке, подсказывал нам последовательность танцевальных фигур. Но Мэри Миллуорд упрямо отказывалась к нам присоединиться, как и Ричард Уилсон, хотя моя матушка старательно его уговаривала и даже предложила быть его дамой.
Правда, мы и без них прекрасно обошлись. За одним туром кадрили и несколькими контрдансами время пролетело незаметно, и было уже довольно поздно, когда я наконец крикнул музыканту, чтобы он сыграл вальс, но едва я собрался закружить Элизу в этом чудесном танце, а Лоренс с Джейн Уилсон и Фергус с Розой последовать за нами, как вмешался мистер Миллуорд:
– Хватит! Никаких вальсов! Пора и честь знать.
– Ну папенька, ну еще чуть-чуть! – умоляла Элиза.
– Пора, дитя мое, пора! Помни: умеренность во всем! Как сказано в Писании: «Кротость ваша да будет известна всем человекам!»[28]
В отместку я последовал за Элизой в тускло освещенную переднюю и, под тем предлогом, что хочу помочь ей накинуть шаль, – боюсь, я должен повиниться – сорвал поцелуй за спиной ее отца, пока тот укутывал шею и подбородок толстым шерстяным шарфом. Но, увы! повернувшись, я оказался лицом
Лауданум – настойка опия, широко использовавшаяся в то время в медицинских целях и продававшаяся открыто.
Послание к Филиппийцам 4:5.