Застывшее время. Элизабет Джейн Говард
за что пьем? Давай – смерть Гитлеру! – Он сделал глоток и протянул кружку брату. – Ты тоже повторяй.
– Смерть Гитлеру, – прохрипел Саймон, чувствуя, как первый глоток поднимается вверх, навстречу второму. Он глотнул несколько раз, и желудок успокоился.
– Может, выпьем за здоровье? – предложил он.
– Хорошая мысль. За Стрэнгвейса.
Стрэнгвейс был капитаном их школьной команды по регби; Саймон не осмеливался даже заговаривать с ним.
– Ты что-то мало пьешь – давай, там еще полно.
Саймон послушно глотнул, надеясь, что привыкнет, однако надежды не оправдались.
– Пожалуй, я просто покурю, – сказал он, но Тедди велел ему не глупить и снова наполнил кружку.
Выпили за Лорела и Харди, Бобби Риггса, мистера Чемберлена, Сесилию Кортнидж и, наконец, за короля. Тут Тедди потребовал пить стоя, что оказалось ужасно трудно. Он кое-как поднялся на ноги, смеясь и раскачиваясь.
– Кажется, я немного пьян, – констатировал он, помогая Саймону встать, однако едва отпустил, как тот внезапно рухнул на землю, и его тут же вывернуло, да так, что слезы из глаз полились; пришлось оправдываться, что он вовсе не плачет. А, ерунда, отозвался Тедди; наверняка все дело в рыбе – стухла небось, пока везли из Гастингса в фургоне.
– Неважно, – сказал он. – Вообще все на свете – пустяки!
Когда Саймону полегчало, они задули свечу и отправились домой.
– Да, чудной мир…
Это прозвучало как легкое неодобрение: дескать, не хочу никого обидеть, однако могло быть и получше. Миссис Криппс никогда не понимала, что он подразумевает: личную жизнь, к которой она испытывала острый интерес, или внешнюю политику, которая ее нисколько не волновала.
– Да, пожалуй, – осторожно поддакнула она, наливая себе немного чая, чтобы посмотреть, достаточно ли настоялся.
– Конечно, они не имеют никакого отношения к Империи. – Он следил за тем, как она наливает чай ему в чашку: темная жидкость смешалась с молоком, получившийся цвет напоминал листья бука. Шоферская фуражка – серая, с черной кокардой – лежала на столе рядом с тарелкой пирожных.
– Поймите меня правильно – я совсем не против поляков как таковых…
Ее сердце упало. Что он имеет в виду?
Повисло молчание, пока он методично размешивал три куска сахара – никогда не оставлял сахар на дне, не то что некоторые.
Они сидели в маленькой гостиной рядом с кухней, где она частенько отдыхала по вечерам. По молчаливому уговору остальные слуги сюда не заглядывали, кроме Айлин – та иногда пила с ней чай. Ужин только что закончился, издали доносились звуки граммофона мадам; в буфетной девочки мыли посуду.
– Не желаете ли пирога, мистер Тонбридж? – предложила она.
– От вашей выпечки не откажусь, миссис Криппс. После вас.
Он пододвинул ей тарелку, и она взяла кусочек ради приличия.
– Душно было в Лондоне? – светски поинтересовалась она. Ей до смерти хотелось узнать, что произошло там, в городе.
– Не то слово, – вырвалось у него.
Он