Волчья дорога. История времен тридцатилетней войны. Александр Зарубин
живой, манящий промёрзших людей светом, теплом очагов и обещанием отдыха.
– Дошли, – повторил капитан, глядя, как вырастают вдали кирпичные стены, приземистые квадратные башни, кресты на шпилях церквей. Дым от сотен печей, струйками поднимался вверх, в синее небо. Подул ветер, на роту пахнуло запахом – пряным, сводящим с ума запахом хлеба и человеческого жилья. «Как же мне надоел холод», – подумал капитан и натянул колкий офицерский шарф выше на горло.
– Известно дело, капитан. Мюльберг-место такое. Туда все, как на крыльях летят. Вот обратно – ползком, как правило.
– Кстати, капитан, вы нам так и не рассказали, что это за город такой? – вежливо вклинился в разговор один из французов – маленький аббат стоял рядом, стараясь спрятать лицо от ветра в воротник плаща.
– Как какой, весёлый, – с похабной ухмылкой пояснил сержант, удивляясь, как кто-то может не знать такие вещи.
Капитан вдруг развернулся и показал рукой на чёрную точку вдали, за их спинами:
– Что там, аббат?
– Похоже на деревню… или кладбище … – неуверенно ответил Эрбле
– Правильно, деревня. Соженная. Как и все прочие на этой равнине. Немудрено. Долина Эльбы, основная дорога связывающая север империи с югом. Тут ходил генерал Мандесфельд, тут прошёл старый Тилли, великий Валленштейн, не к ночи будь помянут. Потом Северный Лев, я, сержант, наша Магда. Да все, кто был на этой войне. Даже ваш маршал Тюррен добрался, хоть отсюда до Франции и далеко. Всю местность вокруг армии выжгли и подмели, как метлой. Хорошо хоть, мы её поперек пересекаем, а не вдоль. Вот тогда бы вы, шевалье, поняли, что такое настоящий марш по выжженной земле. И точно посредине – город Мюльберг. Живой, не сожжённый и не разграбленный. Живёт и процветает. Как вы думаете, почему?
– Стены крепкие?
– Нет, – ответил капитан, пряча улыбку, – Это не Штальзунд. Стены им еще Мандесфельд взорвал.
– Вы были при Штальзунде, капитан? – влез в разговор сержант. Брови его взлетели в неподдельном изумлении. Капитан лишь усмехнулся и пожал плечами:
– Моё первое дело. Только приехал на континент. А вы, сержант?
– Тоже, герр капитан. Стояли под стенами, мокли да ждали – что кончится раньше: терпение у бога или солдаты у маршала.
ДЭрбле недовольно поморщился и короткой фразой вернул разговор в прежнее русло:
– Судя по тому, что вы, сержант, живы, а маршал Валленштейн – нет, божественное терпение не безгранично. Но вы отвлеклись, господа. Так чем же знаменит этот славный город, в который мы сейчас направляемся?
Французу ответил сержант – одной длинной, заковыристой и совсем непечатной фразой.
– Бабами, шевалье, бабами. Ну и вином ещё, но это не наш случай – те, кто шли до нас уже, наверное все выпили. А вот весёлых домов здесь больше чем где-нибудь ещё. Да и честные горожанки стараются не отставать. В общем, все к услугам усталого солдата, особенно если он