Волчья дорога. История времен тридцатилетней войны. Александр Зарубин
виде. Спустя пару часов они с итальянцем таки вспомнили, как расставляются посты, разогнали по казармам буйных. Одним словом, роту в божеский вид привели. Даже пару самовольщиков сумели поймать и вернуть в расположение.
«Слишком тупых или слишком невезучих, чтобы попасться», – проворчал под нос юнкер, переводя дыхание. Ладонь машинально прошлась по рукаву. Опять белому от пыли. «Анна могла и не стараться. Всё равно, пока бегал, сумел измазаться. Жаль,» – подумал он и огляделся.
Взгляд рассеянно пробежал по неприветливым тёмным зданиям, колючим зарослям, городским башням и шпилям вдали. И упёрся в стоящего рядом Лоренцо. Итальянец уже успел оправить перевязь, нацепить шляпу с пёстрым пером, вытряхнуть плащ. «Даже сапоги успел надраить до блеска, шут гороховый». В городе зазвонили колокола. Итальянец просвистел под нос пару рулад, вторя их песне. Ладонь юнкера ещё раз машинально прошлась по рукаву. Парень шагнул вперёд
– По моему, у нас с Вами осталось незаконченное дело, сударь…
На этих словах итальянец развернулся – мгновенно, с кошачьей грацией, лишь хлопнул тканью отброшенный плащ. Руки легли на пояс, поближе к оружию. Сверкнули на солнце витые эфесы рапиры и даги.
Рейнеке сделал вперёд ещё шаг. Итальянец чуть поклонился – как показалось Рейнеке с лёгкой издёвкой
– Извольте, юноша. Хотя, хотел бы я знать, чем я Вам так насолил…
– А вы не догадываетесь? – Почти прорычал юнкер. Правила обязывали быть вежливым, но так хотелось послать их к чёрту.
– А я должен? – ответил итальянец с улыбкой, Рейнеке чуть его на месте не загрыз. К счастью за углом кто-то из самых тупых нашёл время допеть пьяную песню:
«…Когда пехота любит, не тратит время зря..»
– Заткнись, собака! – Рейнке с итальянцем проорали это хором, на два голоса. Аж сами удивились, до чего слитно это прозвучало.
«.. alles for Kaizer Ferdinand wohl» – то ли пьяный издевался, то ли просто припев допел. Голос затих. Надо было сходить и дать дураку по шее, но, судя по звукам, капралы управились и без них. Рейнеке с итальянцем обернулись и посмотрели опять друг на друга.
– Так чем же я Вам, милостивый государь, так насолил? – спросил итальянец не скрывая издевки.
– Брезахская тюрьма…
– Ах, вот оно что, – итальянец присвистнул, выдав ужасно фальшивую руладу, – наговорили значит. Право же юноша, вас следовало бы прибить только за Ваш щенячий энтузиазм – глядя на вас чувствуешь себя старым. Но есть одна беда: про Вас тоже много чего говорят, – тут итальянец сделал театральную паузу, оглянулся вокруг и продолжил, понизив голос:
– Например, что куриц вам таскает сам дьявол, которому вы продали душу за наш рыжий трофей.
– Это же неправда… – проговорил юнкер. Ошеломленно – значит ничего не сказать.
– Насчёт князя тьмы, таскающего куриц – разумеется. Но это мне наболтали рядовой Майер и его дружок Донахью. Судя по Вашему