Статуэтка. Сокровища чжурчжэней. Михаил Соболев
Все идет нормально, пока поляна не кончается и снова не начинается лес. Еще несколько шагов. Слышу рычание собаки. Вижу еще один гигантский дуб. Снова ощущаю признаки позывов рвоты. Экспериментировать больше не хочется.
Обхожу по периметру усадьбу. Насчитываю восемь дубов. Восемь дубов строго по периметру. Квадрат вокруг усадьбы. Невидимые столбы невидимых стен. Странное чувство возникает при их созерцании. Словно наблюдают из-под коры.
Умываюсь в реке. С удивлением осознаю, что стою на том же месте, откуда начал исследования. Смотрю на часы. Прошёл час, как гуляю. Иду к дому.
– Ты вовремя. Мой руки. Садись за стол. Ужинать будем, – улыбается хозяйка.
Пока ходил по лесу, попутчица переоделась, сняла косынку, надела платье. Вижу уже не зашуганную страшную деревенскую бабу, с невнятной одеждой мешковатого покроя, а гибкую, стройную девушку, с каштановыми волосами, заколотыми в замысловатый узор. По-другому смотрит. Как хозяйка. Карие глаза без страха смотрят в лицо, словно зная какую-то тайну. Взгляд не прячет, не изображает надменность или невинность.
– Ты такая красивая, – ляпаю, и таежница смущенно потупляет взор.
– Ой, извини, – смущаюсь. – Похоже, опьянел от свежего воздуха.
– Пьяным за руль садиться нельзя, – улыбается. – Пойдем кушать на веранду. Мы в теплое время готовим на улице, под навесом. Не так жарко.
За столом на веранде сидит старик. Под строгим взглядом быстро усаживаюсь.
– Ма, дзаваидза! Йангкулиани! (На, бери! Изгони злого духа из человека!) – говорит дед, протягивая стакан. Чувствую тонкий запах винограда и таежных трав.
– Давай выпьем за знакомство, – переводит девушка, разливая ароматный грибной суп по тарелкам. – Это мужское вино.
– Почему мужское? – не понимаю.
– Напиток для мужчин, – повторяет. – Мне дед не разрешает спиртное. Тебе, говорит, можно.
Делаю маленький глоток, смакуя. Вино, обжигая, катится по пищеводу. Несколькими глотками осушаю стакан.
Прошу добавки. Стакан наполняется снова. Произношу банальный тост: «За гостеприимных хозяев». Вино легко пьётся.
Не замечаю, как быстро темнеет. Девушка идёт к дровнику. Возвращается с охапкой дров. Располагает по какой-то своей системе поленья и ветки. Зажигает огонь, просит деда спеть.
Когда встаю из-за стола, понимю, что чертовски пьян. Язык и ноги – словно не мои. Максимально контролируя движения, иду в туалет.
Каждый шаг добавляет градусы в голову. Возвращаюсь во двор. Вижу возле костра подушки на земле, на которых сидят хозяева. Красиво сесть на них не получается, скорее, падаю.
– Крепкое вино, извините, – заплетающимся языком бормочу. Старик поёт. Однажды видел ролик в Интернете, как поют шаманы, стуча в бубен.
Звуки бубна звучат в унисон пению. Чувствую, что теряю контроль над сознанием. Погружаюсь в состояние, когда не различить: спишь или бодрствуешь.
Дальше воспоминания обрывочны.
Падаю на землю, встаю, снимаю