Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая. Роман Рассветов
на себя за такую слабость. – Совсем, как баба, стал… – Сконфуженно пробормотал он, вытирая глаза, взял кружку и выпил остатки самогонки. Владислав тоже выпил, взглянул сожалеюще на пустое дно, встал и принёс флягу с водкой.
– Володя, может, хватит, а? Работы ещё много, – тихонько сказала ему Мария. Владислав, вдруг, помрачнел, стали злыми глаза: – Я сам знаю, когда хватит! – Отрубил он и налил в кружки водку… Провожать Августа Владислав пошёл в обнимку с ним. Их здорово водило со стороны в сторону. По дороге они несколько раз пытались затянуть песню, но это дело у них никак не получалось, не могли найти подходящую для обоих…
Вернулся домой Владислав только на следующее утро. Вид у него был помятый, лицо опухло, покраснели глаза. Он выдавил из себя виновато: – Извини, Маша, мы с Августом вчера так перепились… Я не мог вернуться домой… Мария, не спавшая всю ночь, посмотрела на него измученными глазами, промолчала, только слёзы покатились из глаз. Она молча пошла к сыну, закричавшему от голода, дала ему грудь, склонилась над ним, укачивая и успокаивая.
Владислав долго рылся в инструментах, оставшихся от хозяина, нашёл несколько старых напильников, почти два часа елозил ими успевшую заржаветь пилу- двухручку, потом точил бруском топор, расклинил рассохшееся топорище.
Работать ему было тяжело, он непрерывно потел, пот собирался в бровях, стекал по носу, Владислав то и дело встряхивал головой, сбрасывая висевшие на кончике носа капли. Его мутило, мучила жажда, за несколько часов он выпил чуть ли не пол-ведра воды.
Наконец, он приготовил пилу и топор к работе и пошёл в лес. До вечера он рубил топором ольху и берёзы, распиливал сваленные стволы на части. Пилить одному было неудобно, но, постепенно, он приловчился и дело пошло быстрее и лучше. Когда солнце повисло на горизонте большим малиновым шаром, он присел на сложенные в кучу брёвна, вытер лоб вздрагивающей рукой, долго сидел, остывая, затем закинул топор на плечо, взял пилу и поплёлся домой.
…Мария поливала ему на руки из кружки, смотрела на его мокрые от пота волосы, на гимнастёрку с налипшими кусочками коры, чувствуя, как уходит обида. «Ну ничего, – думала она, – подумаешь, напился. Он же мужчина, кто из них не пьёт… Столько лет пробыл в Армии, наконец-то вырвался на свободу, что он, и погулять не может? Главное, что вину свою чувствует… вон, как намаялся в лесу, гимнастёрка вся на спине мокрая…»
Потекли дни, похожие один на другой, заполненные тяжёлым трудом с раннего утра до позднего вечера. Владислав заготовил на зиму дрова, перетаскал в сарай сено, выкопал вместе с женщинами картошку под лопату, серпами сжали рожь и связали в снопы, поставили в сарай для окончательной досушки. Несколько раз ходили с женщинами в грибы, засолили на зиму небольшой бочонок.
«Лесные братья» последнее время притихли, не стало слышно про их похождения. Несколько раз их преследовали «ястребки»,