Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая. Роман Рассветов
Ишь, каждый сопляк будет гонор свой показывать!
…Дубра прислушивался к неподвижно лежащей, будто мёртвой, дочери, чувствуя, как от ненависти, затопившей грудь, мутится в голове. Хотелось выть волком, биться головой о камень. Он последними остатками воли искал выход. «Должен быть выход! Должен!» – Твердил он себе. Над ними опрокинулось огромное чёрное небо, блестели звёзды и серп месяца, стрекотали кузнечики. Молодой бандит притащил из сарая охапку сена, разровнял её возле стены, завалился на него, бубня:
– Меченый, гад, такой же стал, как Медведь, хозяином себя чувствует… Караулить ещё эту падаль, хлопнуть их всех, что ли? А… пусть живут… А дочка-то, хи, хи… – Пробормотал он и захрапел, самогонка взяла своё. «Неужели, и в правду, заснул? – Подумал Дубра, не веря своим ушам. – Как освободиться от верёвок? как?» – Он перебрал в памяти все острые предметы, об которые можно было бы перерезать верёвки: – «Коса высоко висит, топор в сарае, дверь не открыть… Господи, как же освободиться? Стоп!» – Ему вспомнилась острая грань углового камня в фундаменте дома. Ещё несколько минут он лежал не шевелясь, весь обратившись в слух, чувствуя, как сердце бешено бьётся в груди от предчувствия удачи. Бандит уже беззаботно храпел вовсю, привольно разбросав ноги.
Дубра осторожно пошевелился, развернулся и, кое-как, покатился в сторону угла дома. Он потерял ощущение времени. Ему казалось, что он катится так целую вечность. Временами он замирал, прислушиваясь к храпу караульного, потом катился дальше.
Вот и нужный угол! Добрый десяток минут понадобился ему, чтобы привалиться спиной к углу, приладить связанные руки верёвками к острой грани… Потом он принялся перетирать верёвки, обдирая кожу с рук от торопливости. «Только бы он не проснулся! " – думал он. Мучительно долго елозил он верёвками, казалось, конца этому не будет…
Наконец, он почувствовал, что верёвка слабеет… Остановился, напрягся изо всех сил… Всё! Руки свободны! Ура! Непослушными пальцами он вырвал кляп изо рта, несколько минут сидел, жадно хватая ртом свежий ночной воздух, потом принялся развязывать верёвку на ногах. Узел был тугим, долго не поддавался, и всё же, Арнольд развязал его! «Господи! Благослови! Всю жизнь буду благодарить Тебя!» – Прошептал он и заковылял к сараю. «Только бы воротина не заскрипела!» – Подумал он, осторожно вытащил щепку из скобы, стал тихонько раскрывать воротину… Скользнул внутрь, на ощупь пробрался к колоде, выдернул топор. Сердце больно билось об рёбра, руки налились звериной силой от сладкого предчувствия мести. Дубра, на секунду, остановился у лежащих на земле женщин. «Потом!» – решил. На цыпочках подошёл к развалившемуся на сене бандиту.
– Ну, вот, пришёл твой час, падла! Ты будешь первым! – Прошептал Арнольд, до рези в глазах вглядываясь в лицо бандита и, боясь промахнуться в слабом свете месяца, высоко взметнул над головой топор и с бешеной силой ахнул им прямо в раскрытый рот… Что-то булькнуло, храп оборвался…
Дубра бросился