АПОКАЛИПТО ГЭ. Вольдемар Собакин
превыше всего, нечестивцев уровень «М» быстро пеленговал и сбрасывал на пару цивилизаций вниз, пока не переродятся эволюционируя. Я вообще считаю, что отменять поправку Кобейна-Метлы было непростительной глупостью!
Я непроизвольно ухмыльнулся, но тут же понял, что белобрысый музыкант вряд ли имеет отношение к политиканам высшего уровня.
Пан Уй, при всей недалёкости и даже дебиловатой комичности своей внешности, оказался на удивление наблюдателен и смышлён. Грибадир улыбнулся, очевидно, поняв причину моей ухмылки, и вновь предоставил моему вниманию красный кисет. На его широкую ладонь выкатились маленькие изюминки противного диарейно-землистого цвета.
– И вот этим копролитом они собираются повелевать человечеством!? – толстяк ссыпал всё обратно в кисет, – Никогда, дон Ган, заклинаю вас, никогда даже не пробуйте эту дрянь!
– По всей видимости, это грибной фальсификат? – предположил я.
– Угу! Вы думаете откуда в последние сто пятьдесят лет среди вас появилось столько маньяков, психопатов, извращенцев и прочего социального шлака?
– Ваши отморзки скармливают суррогат нашим?
– Именно! Я давно высказывал богоборцам своё подозрение, о какой-то тайной игре, в которую ввергнут наш уровень. И, походу, её сливают нам свыше. Нездоровая, чую хуйня намечается, ой нездоровая. – грибадир задумчиво покачал головой, – Когда трясёт один уровень – соседним тоже не сладко приходится. Вот вы, топовая цивилизация уровня «Гэ», и сами себя в тупик загнали, и над уровнем «bios» так надругались, что на уровне «М» лучшие криэйтеры репы чешут, как из всего этого говнища теперь всем вместе выбираться.
– С чего это мы загнали, если сам говоришь – через грибы вы нашими правителями рулите?! – возмутился я за всё человечество.
Ответа не последовало, – бородач на земле застонал неожиданно громко и, матерясь на немецком, перевернулся на спину. Его выпученные глаза до краёв были залиты коктейлем из ярости и презрения. И даже перепачканные кровью волосы и лоб не создавали ни малейшего повода к жалости в отношении этого персонажа. Пан Уи резко пнул его в бок и, встав на колено, принялся вглядываться в его глаза. Отчего то, я сразу сообразил, что они общаются непривычным для нас образом, скорее всего телепатически.
– Этот говнюк, – возмущённо заговорил Уй, поднявшись, – работает на немецкую команду. Нелегально, разумеется, ибо ни рылом, ни мозгами в грибадиры не вышел! Но гонору, гонору!
Толстяк вновь пнул бородача, от чего тот завопил ещё громче, а отборная немецкая ругань перешла в непрекращающийся поток собачьего гавканья.
– Что будем с ним делать? – Уй вопросительно смотрел на меня. – Его определённо нужно уничтожить!
При этих словах, женщина-судья в моей голове, не вставая с места, подмигнув мне как старому знакомому, просто прокричала в мою сторону – «четырнадцать лет…». Её голос, ставший почти родным, тут же зазвучал бряканьем кандальных цепей. По запястьям и лодыжкам пробежал